На грани смерти

— Что-нибудь случилось?

— Ничего. Все в порядке. — Настороженным взглядом Георгий окинул луг, который хорошо просматривался отсюда. Туман начал рассеиваться.

— Здесь опасно, могут заметить нас… — протянул долговязый. — Пройдем лучше вон туда, к речке, — он показал рукой в сторону кустов, буйно разросшихся у самой воды.

Присели на траве. Случилось так, что Георгий оказался между двух власовцев, долговязый, подозрительно оглядываясь по сторонам, примостился у его ног.

— Когда начнете? — спросил Георгий. — Впрочем, мы вас не торопим. Все продумайте, проверьте хорошенько, так как действовать придется на собственный страх и риск. Никакими советами мы не сможем помочь. Вы лучше знаете обстановку, своих людей, и за все полностью отвечаете сами. Наше дело переправить вас в отряд. Вы должны действовать быстро, решительно, согласованно. Главное, без шума снять офицеров, прихватить их личные документы, забрать все спрятанное в сейфах и, не теряя ни минуты, выйти на условленное место.

Пока Георгий говорил, долговязый поднялся:

— Мы не можем действовать вслепую, — сказал он. — То, что вы нам предлагаете, — ребячество. Мы должны знать, кто нас будет сопровождать, куда. Как далеко от города находится отряд… — Он говорил долго, стараясь убедить Георгия в том, что они имеют право на доверие, раз им поручают столь важное задание. А Георгий думал с ужасом: «Неужели ошибка? А если так, то мы уже в западне, из которой выхода нет. Остается одно: спровоцировать их на открытые действия, закрыть западню, чтобы добыча была как можно меньше — один только я… Надо что-то делать».

— Вам все это кажется мелочью, но эти мелочи нас крайне волнуют, — продолжал долговязый.

«Что делать?» — стучало в висках Георгия.

— Чем меньше вы будете знать, тем меньше сможете рассказать… — Георгий замялся, — в случае провала… Все может случиться… — Решил притвориться простачком. Но поверят ли? — Ребята, между нами говоря, я вам полностью доверяю, и мы не теряли бы времени на пустые разговоры. Но не все зависит от меня, поймите. Я всего-навсего рядовой… — Он замолчал, наблюдая за каждым из тройки.

Долговязый стоял перед ним, широко расставив ноги, большими крючковатыми пальцами вцепившись в пояс. Думал.

— Нам не верят? — нарушил молчание долговязый, глаза его зло сузились.

— Дело не в этом. Впрочем, не знаю. Николаю что-то надо проверить. Потом… в случае успеха он хочет, чтобы вы побыли некоторое время на нелегальном положении в городе, и как только вопрос будет согласован с командованием, перебросит вас в отряд. Так что вам решать, соглашаться на такие условия или нет…

— Это, конечно, несколько меняет дело, — пролепетал долговязый, сосредоточенно смотревший куда-то вдаль. Потом сказал тихо: — К нам кто-то приближается…

Георгий обернулся и тут же почувствовал острую боль в лопатках. Руки его с силой заломили назад, а голову зажали в ладонях. «Засада!» — обожгла мысль.

Из кустов выскочили несколько человек. Его обыскали, вытащили из-за пояса пистолет «ТТ», из карманов — патроны, гранаты.

Георгий старался вырваться, но освободить удалось только левую руку. Он отчаянно схватил ею «вальтер», направленный на него, и в это мгновение раздался выстрел, обожгло руку и грудь. Георгий с ожесточением рванулся в сторону. Никто, видимо, не ожидал такого сопротивления. Он бросился в воду, но двое гитлеровцев, схватив его за руки, потащили на берег.

Почти безжизненное тело Георгия поволокли по косогору к ожидавшей здесь машине. Его бросили на заднее сиденье, и машина, набрав скорость, помчала в город.

11

Мы настолько уверовали тогда в успех нашей затеи, что и похищение документов, и укрытие русских военнопленных в городе казались нам пустяком. Мое воображение и самонадеянность сыграли со мной скверную шутку.

Время шло. Георгий не возвращался. Я мысленно «дал» ему еще двадцать минут. Они тянулись очень долго, но на лестнице не было слышно ничьих шагов. Все до ужаса спокойно. Теряя всякую надежду, я прибавил еще сорок минут… В шесть часов вечера стало ясно: Георгий не вернется. «Может быть, в городе облава?» — подумал я.

Я ходил по комнате, нервно поглядывая на часы, бесцельно переставлял вещи, останавливался, прислушивался…

Теперь я по-иному смотрел на все события последней недели. Как глупо попались мы на приманку врага. Я представил себе все и содрогнулся. Да, я подозревал, что эти трое провоцируют нас, но что я сделал, чтобы обезопасить Георгия?

Мы мнили себя опытными разведчиками, кичились своей бдительностью. Сомневались, говорили о недоверии, гарантиях, о проверке, а они делали свое дело. Мы говорили, а они присматривались, с какой стороны к нам лучше подойти, чтобы взять голыми руками. Мне было стыдно за себя, страшно за брата и горько от собственного бессилия. Я должен был что-нибудь предпринять. Меня тянуло на место встречи Георгия с власовцами. Но что это могло дать, я не знал. Может, кто видел, что произошло?