На игле

Ночь выдалась отвратительная и промозглая. Грязные тучи висят над головой, готовые пролить свою тёмную ношу на суетящихся внизу граждан черт уже знает в который раз, начиная с того момента, как рассвело. Перрон автовокзала напоминает офис социального обеспечения, который вывернули наизнанку и пропитали парами бензина. Группа молодых людей со скромным бюджетом и большими амбициями стоит в очереди на лондонский рейс. Дешевле автобуса — только автостоп.

Автобус идёт из Абердина с остановкой в Данди. Бегби стоически проверяет билеты с резервацией мест, затем бросает злобный взгляд на тех пассажиров, что уже сидят в автобусе. Потом проверяет, на месте ли стоящая у его ног спортивная сумка с надписью «Адидас».

Рентой, очутившись вне пределов слышимости Бегби, поворачивается к Кочерыжке и кивает в сторону их явно нервничающего друга:

— Этот козёл надеется, что какой-нибудь мудак займёт наши места. Тогда у него появится повод прицепиться к кому-нибудь.

Кочерыжка улыбается и морщит лоб. Глядя на него, думает Рентой, никто бы ни за что не догадался, в какую игру мы играем. В серьёзную игру, без вопросов. Ему так было нужно вмазаться, чтобы совладать с нервами. И он сделал это — впервые за чёрт знает сколько месяцев.

Бегби нервно поворачивается и посылает им злобную гримасу, словно он мог слышать, как непочтительно они отзывались о нем.

— Куда, бля, провалился Кайфолом?

— Э-э-э… а хрен его, типа, знает, — пожимает плечами Кочерыжка.

— Никуда не денется, — говорит Рентой, кивая на сумку «Адидас». — Двадцать процентов героина принадлежат ему.

Это высказывание провоцирует приступ паранойи.

— Говори тише, ты что, охуел, мудак! — шипит Бегби на Рентона.

Он оглядывается по сторонам, смотрит на других пассажиров, чувствуя нестерпимую потребность поймать хоть чей-нибудь взгляд, чтобы найти, на кого обрушить клокочущую внутри ярость — и хуй с ними, с последствиями:

Нет, придётся сдержаться. Слишком высоки ставки. На карту поставлено всё.

Никто, впрочем, не смотрит на Бегби. Те, кто вообще, обращает на него хоть какое-то внимание, чувствуют исходящие от него вибрации и прибегают к специальному навыку, которым мы все владеем, — делать вид, что не замечаем психа. Даже спутники Бегби стараются не встречаться с ним взглядами. Рентой опустил козырёк зелёной бейсбольной кепки. Кочерыжка, красующийся в футболке с цветами ирландской сборной, пристально изучает туго обтянутую джинсами задницу симпатичной блондинки, явившуюся на свет из-под огромного рюкзака, который её обладательница только что сняла со спины. Гроза Ринга стоит в сторонке, без остановки бухает и бдительно стережёт два белых пластиковых мешка с выпивкой в дорогу.

В конце перрона, за маленьким ларьком, гордо именующим себя пабом, Кайфолом беседует с девушкой по имени Молли. Она — ВИЧ-инфицированная проститутка. Иногда она трется вокруг автовокзала по ночам в поисках клиентов. Молли влюблена в Кайфолома с тех пор, как он её лапал в каком-то грязном диско-баре в Лейте пару недель назад. По пьяни Кайфолом побился об заклад, что СПИД не передаётся через поцелуй, и провёл большую часть вечера, целуя Молли взасос. Когда он слегка протрезвел, его охватила паника — он раз пять почистил зубы и так и не смог уснуть всю ночь до утра.

Время от времени Кайфолом послеживает за своими друзьями из-за угла паба. Он заставит этих ублюдков поволноваться. Он хочет убедиться в том, что легавые не повяжут их до того, как они окажутся в автобусе. Если это случится, он вовсе не хотел бы принимать в этом участие.

— Спонсируй меня десяткой, куколка, — просит он Молли.

Он прекрасно понимает, что у него вложено три с половиной штуки в содержимое сумки с надписью «Адидас». Но это, однако, авуары, а проблемы всегда возникают с оборотными средствами.

— Конечно, конечно.

Кайфолом почти тронут покорностью, с которой Молли достает свой кошелёк, но тут он замечает, как тот туго набит, и разочарованно клянет себя в душе за то, что не попросил двадцатку.

— Спасибо, детка… ну ладно, оставайся тут с нашими ребятками, а я пошёл. Столица зовёт.

Он ерошит её кудряшки и целует её, но на этот раз всего лишь краешком рта в щечку.

— Позвони мне, когда вернёшься, Лоример, — кричит она ему вслед, глядя, как удаляется его худая, но крепкая фигура.

Он оборачивается:

— Ты не хочешь расставаться со мной, крошка? Береги себя, я вернусь.

Он подмигивает ей и, перед тем как отвернуться, расплывается в открытой подкупающей улыбке.

— Безмозглая шлюха, — бормочет он, и лицо его моментально принимает угрюмо-презрительное выражение.

Молли так и не стала профи, она слишком сентиментальна для этих игр. Прирожденная жертва, думает Кайфолом, испытывая странную смесь сочувствия и презрения. Он поворачивает за угол и присоединяется к остальным, предварительно поглядев по сторонам, не видать ли где полиции.