На исходе февраля

— Я спрашиваю, что вам угодно, — выкрикнула Марина, натягивая свитер и оказываясь под перекрестным обстрелом любопытных глаз.

— Я хотел бы пригласить вас на ужин, — вкрадчиво начал Глеб, но Марина его тут же перебила:

— Мне некогда. — И собралась было дать отбой, как из трубки понеслось:

— Послушайте, Марина, я хочу обсудить с вами памятник отцу. Я знаю, что ему бы это пришлось по душе. Да и вы высказывали интерес.

Мерзавцу удалось подыскать правильный код. Марина замерла, на секунду перестав обращать внимание на сверлящих ее глазами девиц.

— Памятник? — растерялась она. — Но ведь рано еще, через год ставят.

— Да, Марина, я в курсе, но я сам заказал макет известному скульптору, и он предложил мне несколько вариантов. Это последнее, что я, к сожалению, могу сделать для папы. — Глеб подпустил в голос светлой грусти, а Марина смутилась, окончательно стоя в наполовину надетом свитере. Она присела на лавочку и неловко сжалась, стараясь уменьшиться в размерах и прикрыть обычный хлопчатобумажный лифчик, который еще не успела сменить на дорогое белье, как у щеголявших шелком и кружевами девиц в раздевалке. — Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы одобрили его, — просительным тоном закончил Глеб.

— Хорошо, хорошо, — быстро забормотала Марина.

— Вот и славно, — обрадовался Глеб. — Тогда я заеду за вами сегодня вечером, и мы где-нибудь поужинаем.

— Вместе с Ксенией? — закашлявшись, уточнила Марина.

— Нет, только мы с вами. Ксения не имеет никакого отношения к моему отцу, — решительно отрезал Глеб. — Сбросьте, пожалуйста, мне адрес.

— Улица… — начала было Марина и смутилась окончательно.

Месяц тому назад они с Кирой переехали в одну из квартир, оставленных ей Петром Никаноровичем. Ту, в которой он когда-то жил с женой. Квартира располагалась в небольшом особнячке дореволюционной постройки, каким-то чудом сумевшем сохранить все прелести старинной архитектуры: богатое парадное, высокие потолки, лепнину и даже изразцовую печь — жемчужину их квартиры. Квартира сама по себе была произведением искусства. Марина еще не успела изучить и десятую часть всех ее сокровищ и пока еще стеснялась приглашать туда гостей. Она чувствовала себя самозванкой и каждый день ей казалось, что придет настоящий владелец и выгонит ее оттуда.

Ей даже было странно и немного неудобно диктовать адрес Глебу, ведь, судя по фотографиям на полках и в фотоальбомах, которые Марина с интересом пролистнула, именно в этой квартире прошло детство Глеба.

— Сегодня я не могу, завтра. Я сброшу адрес, — скомкано пообещала она и закончила разговор. Наспех попрощавшись с Глебом Петровичем, она отправила ему адрес. В ответ Глеб прислал смайлик.

Быстро собрав вещи и выскользнув из клуба, Марина заторопилась было к магазинам, чтобы присмотреть себе новое платье для завтрашнего ужина, но, почти достигнув цели, остановилась — ну вот еще! Зачем ей наряжаться для этого мерзавца? Он же ей совсем не интересен. Скорее наоборот, просто омерзителен. Не будет она ради него предпринимать никаких усилий. И ужинать с ним тоже не будет, еще чего! Просто выпьет кофе, посмотрит макеты памятников (отказываться нельзя из уважения к покойному) и пойдет домой, проведет вечер с дочерью. Та как раз завтра вечером возвращается из заморского лагеря.

При мысли о Кире на душе стало радостно. Вчера они созванивались, и в голосе дочери звучал такой неприкрытый восторг, какого Марина не слышала с тех времен, когда Кира была совсем крошкой. Когда ей исполнилось три года, они с Антоном купили недорогие воздушные шары и, пока дочь спала, надули их и украсили комнату. А в качестве подарка Марина испекла свой фирменный Наполеон и украсила его симпатичной свечкой. Проснувшись, Кира пришла в такой восторг, что целый день хлопала в ладоши и смеялась.

Вот и теперь таким же звенящим от счастья голосом дочь взахлеб поведала ей, что подружилась с девочками из Дании, Португалии и Омана, живущими с ней в одной комнате. Они пытаются общаться между собой на английском— не всегда хорошо получается, но подружиться все равно удалось. Да и английский у нее значительно улучшился. Они по очереди слушают любимую музыку друг друга, танцуют, обменялись контактами в социальных сетях, а одна из них, датчанка, уже успела влюбиться в подающего большие надежды юниора.

При упоминании о влюбленности Марина слегка нахмурилась: первые чувства были сейчас некстати — на кону важные турниры. И тут же одернула себя: ее дочь — живой человек, а не машина по зарабатыванию медалей. Когда влюбляться, как не сейчас? Но Кира, не заметив повиснувшей паузы, продолжала восторженно щебетать: вчера у них был выходной, и их повезли в Монако, они даже были возле княжеского дворца. Нет, самого князя не видели, но там и без него было неплохо. А вечером они устроили игры в бассейне. И на ужин было небольшое отступление от режима — кусок торта. И еще она, кажется, видела саму Серену Уильямс. Но она не уверена — будет сегодня еще выглядывать.