На южных рубежах

Трактир крещенного еврея Наума Сибиряка славился на весь Верный. Располагался он в живописном месте к югу от Татарской слободы выше по течению речушки Алматинки на подошве горного гребня. Это был большой двухэтажный прямоугольный дом, построенный из кирпича, оштукатуренный и окрашенный в белый цвет. Дом не был высоким, так как первый этаж наполовину уходил под землю, но все же имел такие же большие окна, как и на втором этаже, так что находящиеся там люди могли наблюдать в них землю до уровня глаз и ноги прохожих, либо колеса проезжих повозок. Снаружи окна были украшены резными дубовыми ставнями с затейливыми узорами, напоминающими казахские орнаменты. Покрашенные в бордовый цвет на белом фоне стен, они смотрелись весьма нарядно, а с учетом большой величины и количества их, через один аршин, дом выглядел богато. Как и многие верненские дома, он имел четырехскатную крышу. На первом, полуподвальном этаже и располагался знаменитый трактир, горница же на втором этаже служила жилищем Наума и его семьи.

Сам Наум считал свою судьбу и историю прямой, как стрела, заурядной и понятной, за исключением первых десяти лет своей жизни, которые оставались темным пятном. Дело было в том, что вследствие крайней нищеты, в годину неурожая, его беременная мать, отягощенная еще двоими малолетними детьми, христарадничала неподалеку от места расположения сибирского полка, который в скором времени отправляли в земли Средней Орды. Будучи в крайней нужде, женщина предлагала выкупить у нее младшего сына за куль муки, дабы она могла какое-то время прокормить себя и остальных детей. Младшего ребенка никто не хотел брать, но наконец, ротный хлебопек сжалился над женщиной и выкупил у нее старшего Наума за полтора куля муки, с намерением сделать из него помощника. Так, десятилетним сиротой Наум оказался в сибирских линейных войсках, где занимался обслугой, раздачей и позже состоял в помощниках у полкового кашевара, пока не достиг возраста для поступления на действительную службу.

В армии, когда Наум служил во вспомогательных отрядах при полковой кухне, при помощи своего опекуна – хлебопека, он научился чтению и письму, счету, мену и ведению учета. Оказался он парнем ловким и голодным до знаний. Во время дальнейшей службы в солдатах, помимо постоянных коммерческих делишек внутри полка, Наум посвящал свободные часы чтению.

Спустя двадцать восемь лет он закончил службу в чине ефрейтора в городе Семипалатинск, что в Западносибирском генерал-губернаторстве, на землях Среднего жуза казахов, близ китайских границ. Еще в годы службы Наум женился на русской переселенке Марии и вместе с ней, погрузив все нажитое добро, а его оказалось немало, поехал во вновь основанное Заилийское укрепление Верное. Кроме жены и капитальца, Наум успел обзавестись множеством интересных связей среди казахов, сартов, уйгуров, татар и, конечно, среди русских военных и немногочисленных еврейских мещан. Далее, по его незамысловатым рассказам, он построил дом, напоминавший землянку на отшибе Верного, который впоследствии оброс вширь и ввысь, сделался из деревянного кирпичным, из жилого в полужилой-полукоммерческий.

Капиталец, который Наум сумел сколотить, был обеспечен случаем, когда в 1852 году, при штурме и взятии Ак-Мечети генералом Перовским, он со своим сослуживцем обнаружил небольшой клад с драгоценностями, в спешке брошенный убежавшим от расправы беком, который ославился своей жестокостью. Ефрейтор Наум с сослуживцем припрятали драгоценности и никому о них не говорили.

Это позволило Науму зажить и приподняться после завершения службы в армии. Теперь он был купцом второй гильдии55 и уважаемым человеком в Верном, в Большой и Средней Ордах, где он когда-либо промышлял торговлей. Сам трактир приносил семье неплохой барыш, и считались они людьми зажиточными, многие им завидовали и за глаза поносили Наума за темное его происхождение.

Одним из поводов для слухов и шуток являлось поведение Наума и его жены Марии, которые, вроде как, поменялись местами и занимались делами друг друга. В то время как Наум на заднем дворике, примыкавшем к речке, занимался управлением кухней и стряпней, заведовал разливанием напитков, вел счетные книги и денежные расчеты, Мария, женщина полная, но не утерявшая свежести после рождения третьего ребенка, румяная и бойкая, работала в гостевом зале трактира. Она принимала и обслуживала заказы, ходила меж столами, за которыми иногда реками лились горячительные напитки, возбуждая гостей на пылкие и подчас развязные действия, спокойно относилась к грязной брани проигравшихся, грубости выпивающих и вообще разнородному хамоватому мужскому обществу. Завсегдатаи, бывало, призывали Наума одеть женину юбку, а ей отдать свои шаровары, на что он реагировал неизменной улыбкой и киванием головы: говори, мол, да не заговаривайся.