На ИВС прекрасная погода

Зинин загрузился на свою кражу и получил гарантию неотправки ближайшим этапом…

– Юра, я пошел к начальнику КМ, отмечу полтора раскрытия на ИВС, – сказал кум.

Юрик под жужжание компьютера (он играл в авторалли) кивнул головой…

– Как «полтора»? – удивилась Зиночка.

– Одно есть, а по одному вещи надо изъять, – пояснил Барсуков.

– Полтора не бывает, – не согласилась с кумом конвоирша.

– У тебя, Зина, как у попа, с дробями плоховато!

– У какого попа? – не поняла Зиночка.

– Из анекдота.

– Приколись, Анатолич! – попросил Юрка.

…

– Поп грехи отпускает, – прикуривая сигарету, начал рассказ Барсуков, – одна женщина шепчет ему:

– Согрешила я, батюшка!

– Сколько раз? – спрашивает поп.

– Семь.

– Ступай, дочь моя, прощаю!

Другая подходит:

– Согрешила я.

– Сколько раз?

– Два.

– Иди, прощаю!

Подходит третья:

– Согрешила я.

– Сколько раз?

– Полтора!

Повествование внезапно громким хохотом перебил Юрчик…

Барсуков подождал, пока Юрка перестанет хохотать, и, выходя из кабинета, закончил:

– Поп мял, мял репу и предложил: «Ступай, досношайся, дочь моя, а то у меня с дробями плоховато!»

…

Зина, покраснев, осуждающе посмотрела вслед Барсукову, но только за Олегом закрылась дверь, не выдержав, закрыв ладошками лицо, залилась безудержным смехом…

А на следующее утро на перрон, сверкая мигалками и пугая народ сиреной, влетели два воронка.

Из боковой двери автозака выпрыгнуло нечесаное, свирепое чудовище, которое, однако, по документам ОВД числилось чистокровной немецкой овчаркой. С истерическим лаем монстр бросился в сторону стоящей неподалеку группы вахтовиков. Следом за овчаркой спрыгнул на землю конвоир, пытаясь поймать на лету вырвавшийся брезентовый поводок. Вахтовики ломанулись от собаки в разные стороны, а пес, подбежав к брошенным рюкзакам, опрокинул недопитую бутылку водки и схватил лежащую копченую курицу.

В это время конвоир, поймав конец упущенного поводка, потянул со всей силы овчарку на себя…

Конвойный пес, как горный осел сев нечесаным задом на перрон и сопротивляясь кинологу, проглотил курицу.

– Алый, как тебе не стыдно? – сглотнув набежавшую слюну, возмутился собаковод…

В столыпине открыли двери.

Подъехав дверь к двери, конвой начал погрузку этапа. Первых загрузили мужчин.

Женщина была одна, и она, еле таща два тяжелых баула, скрылась в тамбуре спецвагона последней.

– Анатолич, можно я тебе письмо напишу? – крикнула Мухина на прощание.

– Пиши, Ирка! Может, помогу чем смогу! – согласился майор.

– А может быть, это любовь? – съязвил Юрчик.

– А может быть, корова, а может быть – собака! – пропел майор, запрыгивая на подножку отъезжающего автозака…

Юрка запрыгнул в кабину следом и, усевшись, отряхнул форменные брюки от опилок.

– Задолбали крохоборы, двадцать половых досок и пятьдесят вагонки за лишних семь человек запросили.

– А кому сейчас легко, – улыбнулся в ответ Барсуков.

– Наверно, ленинскую комнату ремонтируют? – поинтересовался водитель автозака.

– Сколько я им досок отправил за эти годы, там, в Челябинске, мавзолей можно уже построить.

* * *

Уставший за долгий рабочий день, прокурор разбирал почту.

Последняя телеграмма из прокуратуры автономного округа сурово и настойчиво намекала о попустительстве городской прокуратуры…

«Вами не исполняется решение генеральной прокуратуры РФ о выявлении случаев совершения должностных преступлений в рядах сотрудников милиции. По сравнению с прошлым годом, когда на данную категорию лиц было возбуждено два уголовных дела, вы в настоящий отчетный период провалили работу на сто процентов. Тогда как в остальных органах показатели на семьдесят шесть процентов выше уровня прошлого года.

Обращаю внимание на персональную ответственность.

Если по итогам первого полугодия план по привлечению к уголовной ответственности за совершение должностных преступлений не будет выполнен, будет решаться вопрос о привлечении вас к дисциплинарной ответственности, вплоть до отстранения вас от исполнения обязанностей».

Прокурор отложил в сторону листок.

Привлекаться к дисциплинарной ответственности или покидать насиженное кресло ему не хотелось, тем более до получения очередного звания оставалось четыре месяца. И он, набрав номер телефона своего заместителя, рявкнул в трубку:

– Зайди ко мне!

Молодой, но ранний заместитель появился в дверях кабинета ровно через четыре минуты.

– Я тебе по поводу ментов что говорил?

– Садить надо, – растерянно заявил зам.

– Почему не садишь?

– Так не за что, – развел руками прокуренок.

– Ментов всегда есть за что садить, их честных не бывает. Просто выявлять не хочешь, либеральничаешь!

– Есть одна жалоба на Барсукова, но если её пустить в ход, то кто работать в ИВС будет?

– Нового пришлют!

– Не знаю, жалко как-то!

– Ты что? Ты где служишь? Ты в прокуратуре работаешь! Если мы никого не привлечем, то нас привлекут! Звания не получим! Премии не увидим! А судя по последним директивам, уволят на фиг! – на одном дыхании выпалил прокурор изумленному заместителю.

«Да, надо свою шкуру спасать», – про себя подумал зам и вслух произнес:

– Барсуков так Барсуков, завтра же пускаю в ход материал.