На изломе

Окончательно сблизил их один незабываемый полет на заставу высоко в горах. Душманы во что бы то ни стало решили уничтожить эту нашу опорную точку, закрывающую «духам» подступы к дороге, проходящей далеко внизу. Заняв соседние вершины, «духи» стали методично «выкуривать» наших солдат. Паре вертолетов под командованием Болышева была поставлена задача на эвакуацию маленького гарнизона. Застава постоянно находилась под прицельным огнем с соседних вершин, занятых противником, и подавить душманские огневые точки никак не удавалось. Первую пару вертолетов душманы уничтожили еще при подлете к цели. Вторая пара, сопровождаемая вертолетами «Ми-24», была уничтожена при заходе на посадку. Пара Болышева была уже третьей попыткой. Перед этим наша артиллерия отработала по вершинам, занятым противником, затем их «проутюжили» штурмовики «Су-25». Но все равно при подходе к цели в ведомый вертолет попала ракета, запущенная «духами» с одной из сопок. Иванов видел, как горящая машина врезается в склон горы. «Ребята, прощайте!» – в последнюю секунду успел крикнуть в эфир командир сбитого экипажа – однокашник Иванова по училищу. Пара вертолетов сопровождения накрыла неуправляемыми ракетами место пуска зенитной ракеты. Но с другой вершины по вертолетам били пулеметы. «Двадцатьчетверки» после первой атаки ушли в вираж и около двух минут не могли прикрывать обстреливаемый одинокий «Ми-8». В это время Болышев спокойно, не обращая внимания на пули и снаряды, завел свой вертолет на посадку к заставе. Площадка оказалась настолько мала, что едва уместила три колеса винтокрылой машины. Уже в паре метров впереди начинался край почти отвесного ущелья глубиной около тысячи метров. На той стороне, куда доставал глаз, простиралась долина из горных вершин. Справа и слева – вершины, занятые противником, откуда, несмотря на атаки «двадцатьчетверок», все еще велся прицельный огонь по неподвижно сидящему вертолету, представляющему замечательную мишень. «Ми-8», по расчетам, мог взять только четырнадцать человек. Каждый вертолетчик знает, что перегруз в горах – верная смерть. Лопасти несущего винта просто не смогут ухватить разряженный воздух, и машина провалится вниз при попытке взлета. Вертикальное падение чревато попаданием в режим «вихревого кольца», когда даже в плотном воздухе на малой высоте падение тяжелогруженой машины уже не остановить. А к одинокому вертолету как к последней надежде на спасение подтянулись двадцать два человека, будто вышедшие с того света: ободранные, худые, грязные, в порванной одежде, окровавленных бинтах. Все были ранены, причем некоторые – по нескольку раз. Солдаты смотрели на экипаж с уверенностью, что свои их здесь не бросят. Решение оставалось за Болышевым, и принять это решение обстановка требовала очень быстро. Похоже, что командир его в тот момент уже принял. Болышев посмотрел вначале на своего «правака», ожидая его согласия, затем на борттехника. Оба молча кивнули, поняв без слов, что решил их командир.

– Скажи, чтобы все лишнее, даже оружие, оставили на земле! – приказал Болышев борттехнику.

В этот момент в бронещиток его блистера ударила пуля, но Болышев не отреагировал.

– Быстрее все в вертолет! – прокричал он подошедшим сквозь шум работающих двигателей.

– Все лишнее – на землю! – приказал им из проема двери борттехник.

Через тридцать секунд за последним раненым захлопнулась дверь, и Болышев попытался оторвать колеса от земли. Солдаты сидели и лежали в грузовой кабине очень плотно, не оставив ни одного свободного местечка. Оружие и убитых товарищей они оставили на заставе. Винтокрылая машина с трудом оторвалась от грунта и поднялась на несколько сантиметров, затем, не слушаясь управления, тяжело осела обратно на площадку. Перегруз и разряженный на высоте воздух делали свое дело. Оставался только один шанс. Один из тысячи. Но другого не было. Болышев посмотрел в глаза Иванову.

– Давай, Коля! – сказал Иванов и крепче взялся за управление.

Теорию такого взлета не проходили даже в училище. Но опытные летчики при полете в горах просчитывали эту возможность. Сколько раз вертолетчики бурно обсуждали, спорили о степени риска такого «прыжка» в пропасть на больших горных высотах с перегрузом. И вот теперь обстановка не оставляла экипажу Болышева ничего другого. Один шанс из тысячи, но все-таки – шанс!