На изнанке чудес (СИ)

Пелагея частенько болтала сама с собой. Иногда — со светлячками в банке, реже — с предметами мебели. Юлиана не представляла, какое непоправимое чудо должно произойти, чтобы подозрительные разговорчики прекратились.

Когда кухня опустела, она прокралась к шкафчику, нарушив все правила настоящего шпиона. Скрипнула дверца, и на голову Юлиане свалился местный регистратор вторжения — красный пластиковый дуршлаг.

Она тихо выругалась и водворила дуршлаг на место — до следующего вторжения. Поначалу ничего сверхъестественного замечено не было. Ну, сохнут после мытья наваленные друг на друга тарелки. Ну, торчит из резной ступки пестик.

Объект обнаружился над всем этим безобразием. Вверх тормашками на ажурной паутине висел откормленный тонконогий паук.

Посмотрите, каков наглец! Отказался выдавать Пелагее сводку погоды! Дави его!

Юлиана как-то нехорошо рассмеялась. Сняла с ноги изящную туфельку, изящно замахнулась — и была отброшена назад нечеловеческой силой.

Нечеловеческая сила принадлежала Киприану.

— Не дело, — сказал он, — маленьких паучков обижать. Они пользу приносят.

И сомкнул руки замком у нее на талии.

— Ничего себе, маленький! — оторопела Юлиана. Попыталась вскрыть замок — глухой номер.

На кухню, подражая ведьме с помелом, влетела Пелагея. Вместо помела — измочаленная швабра, жуткому колпаку на замену подобрана не менее жуткая косынка.

Где-то за бисерной занавеской кипела работа — не ровен час, испаряться начнет. Следовало выгрести мусор из углов, почистить кладовую с подвалом и вымыть перед новогодьем полы.

— Кто обижает моего друга? — осведомилась Пелагея, на всякий случай становясь между шкафчиком и захваченной в плен Юлианой. — Паучки, — назидательно добавила она, — друзья. Это на юге они, может, и жалят до смерти. А в наших широтах сама доброта.

Обормот на паука шипел, угрожающе выпускал когти, когда тот выбирался из убежища, чтобы сплести сеть в стратегически важном углу. Но трогать — не трогал. Уважал.

Заручившись помощью веника, совка и марлевой маски, Пелагея двинулась на обход «владений». При инспекции кладовой выяснилось, что половина солений протухла, а в мешках с зерном кое-где прогрызены дыры. Пучки каких-то забытых реликтовых растений рассыпались в труху, стоило вынуть их из коробки. Единственное утешение: шубы на границе между измерениями чувствовали себя как дома и в ремонте не нуждались.

Веселье началось, когда из параллельной реальности навстречу Пелагее выехал пресловутый робот-уборщик.

— Брысь! — приказала ему Пелагея и подключила к делу метлу.

Робот-уборщик механическим голосом изрёк: «А вот шиш вам!», растопырил руки-щётки и, воинственно размахивая ими во все стороны, устремился к выходу из чулана.

Когда робот вырвался на волю, а следом за ним вырвалась взъерошенная Пелагея, Теора едва успела подобрать с пола крошечную бутылочку. В бутылочке плескалась жидкость фисташкового цвета. И уж очень она напомнила Теоре чистительный бальзам бабушки Медены. Когда кому-то в их семье нездоровилось, бабушка растворяла содержимое точно такой же склянки в кубке с ключевой водой.

Впопыхах сунув склянку за пояс, Теора убралась с пути робота и вместе со своим извечным спутником-тенью благоразумно затаилась на лестничном витке.

Гедеон проявил меньшую расторопность. С криво приклеенной улыбкой, которая выражала скорее испуг, нежели радость, он встретился с грозой всех окрестных пылевых клещей — и был тотчас помечен как главный рассадник загрязнений. Ну еще бы! Столько сажи на нем одном!

Робот жужжал, щёлкал, шуршал щётками и старательно пыхтел паром, будто хотел доказать: без него уборка не состоится. Но Пелагея была настроена решительно.

— Или я, — заявила она, — или это исчадие прогресса!

Кекс, Пирог и Обормот мгновенно ополчились против «исчадия прогресса». Псы залились яростным лаем. А кот запрыгнул на блестящую плоскую спину робота и попытался вонзить в нее когти. Кто ж знал, что у этой адской машины на такие случаи припасена когтеточка!

Пара мгновений леденящего душу скрежета — и кот остался без незаменимого инструмента. Трагедия века: как теперь, спрашивается, драть обивку? (Мышей-то мы всё равно не ловим).

Пока Кекс и Пирог загоняли робота назад в кладовую, Обормот топорщил шерсть и с истошным мяуканьем катался на нем верхом. Соскочил он в последнюю минуту, когда за уборщиком захлопнулась дверь. Пелагея с серьезным и хмурым видом дважды повернула ключ в замочной скважине. А Юлиана, давясь от смеха, пообещала, что внесет этот инцидент в свою копилку забавных историй, от которых стынет кровь.

52. Повелительница природы

Пелагея поскребла по сусекам и сделала неутешительные выводы: в доме завелась особо прожорливая зверушка. Липкие банки из-под варенья пустовали. В рассохшейся бочке что-то одиноко перекатывалось и стучало. Сперва Пелагея грешным делом подумала на привидение. Но если это и было привидение, то вселилось оно в неупокоенный картофельный клубень.

С яблоками дела тоже обстояли плачевно.