На изнанке чудес (СИ)

— Всё, что мне до сих пор удавалось, так это создавать проблемы и путаться под ногами, как слепая овца, — призналась она со скорбным выражением на лице. — Чувствую себя обузой. К Мерде идти боюсь, ничего полезного сделать не выходит. Какая из меня спасительница мира?!

Пелагея подтянула к себе корзинку с вязанием и глянула в окно. Зависнув над зубчатым краем леса, в узком просвете между тучами истлевала алая заря.

— Если боишься идти к Мерде — не заставляй себя. В конце концов, не всем же становиться героями. Порой достаточно просто приготовить на завтрак каши и рассказать ребенку добрую сказку на ночь. Это дает куда больше, чем потуги спасти целый мир в одиночку.

Она поддела пальцем начатую нить-оберег, выудила из корзины крючок с серебряным наконечником и неожиданно протянула Теоре.

— Хочешь, научу маленьким премудростям? Держи его, как карандаш: большим и указательным пальцем. Теперь набросим рабочую нить, вот так…

Уют прокрался в дом на мягких лапах и случайно смахнул хвостом дремоту с Гедеона. Спрыгнув с печи, парень на цыпочках подошёл к бисерной занавеске и высунул голову. Чёрная лохматая собачонка (та самая, что чуть не съела его с потрохами) со скуки жевала под столом конец длинной нити, которую вязали Пелагея с беловолосой девушкой. Дрожал огонёк масляной лампы. Пламя в камине за обе щеки уплетало поленья, отбрасывая на стены и пол причудливые зыбкие отсветы.

Занесло Гедеона в сказку, и вроде бы надо делать ноги, а не хочется. Хоть память и зацепилась за трубу, он мог бы поклясться: еще никогда не было ему так спокойно.

Спокойствие продержалось в нём до утра. Он пребывал в глубокой безмятежности, когда вооружался ёршиком для чистки дымохода. Насвистывал под нос беззаботную песенку, карабкаясь наверх. И был весьма неучтиво вытянут из трубы грубой сестрицей. Селена больно дёрнула его за чуб.

— Прохлаждаешься? — прошипела она.

Гедеон сестру не признал. Начал вывёртываться, огрел ее ёршиком — и мгновенно получил сдачи. После чего ему зажали рот крепкой ледяной рукой. Селена — резкая, быстрая и ловкая — вызывала ассоциации со стрелой, смазанной ядом.

— Чем ты тут занимаешься, телепень?! Отец велел тебя разыскать и кое о чём напомнить.

Она брезгливо отняла руку от его рта и вытерла ладонь о плотную ткань штанины.

— Напомнить?

Гедеон нутром чуял: утраченная память развевается невидимым флагом где-то на крыше. Однако никак не мог ее поймать.

— Книга Звездного Пилигрима с каждым днём завоевывает всё больше популярности, — быстро зашептала Селена. — Создаются подпольные организации молодёжи, у наших ворот не смолкают демонстрации протеста. Всё чаще поговаривают о сверженном правителе. Понимаешь, что это значит?

Гедеон ошарашенно кивнул, силясь припомнить, кто его отец и как он связан со сверженным правителем.

— Убьёшь Пелагею, — продолжала между тем Селена, — и арнии снова будут наши. Возобновим выступления. А там и народ утихомирится. Глядишь, позабудут о Пилигриме. Впрочем, даже не в нём дело. Грандиозу нужна месть.

Гедеон был прав, когда сравнил ее с ядовитой стрелой. С собой она действительно принесла яд. Зеленоватую жидкость в граненом флакончике без этикетки.

— Пелагея не будет долго мучиться. Главное, не перепутай и не выпей сам.

Тут только до Гедеона дошло: особа, зовущая себя его сестрой, толкает родного брата на убийство. А что насчет свидетелей? Вдруг его выдаст вон та белка? Или ворон, нахохлившийся на ветке? Или белая горлица, которая присела отдохнуть на коньке крыши?

Когда Гедеон сунул склянку с ядом в карман, горлица поднялась в воздух, шумно хлопая крыльями. Еще секунда — и она оказалась у Селены над головой.

— Кыш! — замахала руками Селена. — Проклятая птица!

Она бы с радостью подстрелила «проклятую птицу» из лука, но балансировать на двускатной крыше, натягивая тетиву, удовольствие сомнительное. Вероятнее всего, стрела пролетит мимо цели, а Селену обнаружат на мёрзлой земле с переломом шеи. Она и без того не очень горела желанием снова идти в лес после неудачной стрельбы по призрачным арням. При воспоминании о том, как деревья душат охотников корнями, ее начинала бить дрожь.

Одно Селена усвоила твёрдо: если твоя дорога вымощена яростью, далеко по ней не уйдёшь.

Взяв с Гедеона слово, что приказ будет исполнен, она спустилась по кровельной лестнице, перебралась на сосну и мягко спрыгнула в снег.

Сегодня судьба вела ее довольно странным курсом. Не успела она отойти от ограды на порядочное расстояние, как нос к носу столкнулась с Мартой. Отдуваясь, Марта волокла за собой санки с хворостом и пустое жестяное ведро. Ни свет, ни заря — а уже впряглась в работу.

Селена издала ехидный смешок и подбоченилась. Видок у работницы-крестьянки был явно не для первой полосы: запачканные грязью валенки, потрепанный жизнью овечий тулуп. Неужели такие еще существуют в природе?!

— Эй, замарашка! Уйди с дороги!

Как всякая порядочная крестьянка, выпад Марта проигнорировала и двинулась напролом.

— Сгинь, кому говорю! — взвилась Селена.