На изнанке чудес (СИ)

Гедеон как раз намеревался избавиться от назойливой колючки. Но на смену неловкости неожиданно заступил замешанный на страхе восторг. Северная стена вовсе не была оклеена обоями. Космическая бездна предстала перед трубочистом во всём своем пугающем великолепии. Подмигнула жёлтым карликом, заволновалась и ненароком выплеснула на черный холст звездное молоко. Молоко тотчас растеклось мерцающей бледной спиралью. Новая галактика.

Юлиане не понравилось, что всё внимание Гедеона достаётся бездне. Она потормошила парня за рукав и приподняла крышку первого сундука.

— Ой, что-то мне тяжко, — с мастерством заправской актрисы соврала она. — Будь другом, помоги.

Гедеон пришел на подмогу — и тут же отскочил в сторону. Из сундука на него таращилась жуткая обезьянья морда, обросшая коричневым мехом.

— Надо же! Маска! В прошлый раз был снегострел, — сказала Юлиана и вновь заразительно рассмеялась. — А тут у нас что?

С показным спокойствием она обвила рукой шею Гедеона, как делают закадычные приятели, и повела его к соседнему сундуку.

Позади, у шкафа, раздался долгий раздраженный вздох, вслед за чем зашелестели, разгоняя воздух, черные одеяния. Хлопнула механическая дверь.

Юлиана возликовала: неужто проверка истинных чувств удалась?!

Она была несколько озадачена, когда за ужином Киприан повел себя холодно и отстраненно. Сел с противоположного края, на нее — ноль внимания. Ну точно пень бесчувственный! Пока Пелагея, Теора и Марта дружно расправлялись с мясным пирогом, он без энтузиазма ковырял ложкой свою порцию и не удостоил Юлиану даже мимолетным взглядом. Вот как это называть? Притворством? Если Вековечный Клён начинает притворяться, пиши пропало. Или, как бы сказал Пирог, не за горами конец света.

Версия вторая: Киприан настрадался в прошлом. Испытал столько боли и разочарования, что теперь его ничем не проймешь. Допустим. Но как, в таком случае, объяснить недавний всплеск молчаливого негодования? Он в самом деле хлопнул дверью или всему виной сквозняк?

Юлиана окончательно запуталась в рассуждениях. Утопив ложку в пироге, она подпёрла ладонью висок и закатила глаза. До чего же накладно плести интриги! Сперва навяжешь морских узлов, а потом поди распутай.

Что если Киприан и впрямь к ней равнодушен, а все эти поцелуи с объятиями были нужны лишь затем, чтобы подтвердить какие-то его псевдонаучные гипотезы? Вдруг он заботился о ней исключительно из чувства долга? Пригрел, приютил под кроной, как бездомную зверушку. Свыкся…

Беспорядок в мыслях у Юлианы нарастал со скоростью штормового ветра. Глупый, заляпанный чернилами автор-без-имени! Настрочил никчёмных советов, отнёс книгу в печать, а сам сидит в сторонке и в ус не дует. Хотя, может, уже и не сидит, а лежит да остывает. В каком-нибудь сыром, наглухо заколоченном гробу.

Юлиана опомнилась, когда остыл ее ужин. Аппетит сбежал и обещал не возвращаться, а Гедеон свою порцию давно умял.

— Добавки не желаешь? — вяло поинтересовалась она. И не раздумывая сгрузила ему в миску почти нетронутый кусок пирога. Отечески похлопала парня по плечу, отодвинула табуретку и ушла в ванную. Что странно, привычной распевки за сим не последовало.

Время текло, как густой мёд.

Погрузившись в родниковую воду, Юлиана ощущала, как под кожу медленно проникает косяк ледяных серебристых рыб, и не гнала от себя это чувство. Собственное притворство изрядно ее вымотало. Когда делаешь вид, будто тебе нравится совершенно чужой человек, усталость приходит быстрее, чем рассчитываешь.

Утешало одно: вскоре Юлиану постигнут все доступные степени разочарования, и ее тоже будет ничем не пронять.

Пелагея проводила ее растерянным взглядом. Одобрительно кивнула Марте, которая взялась пособирать пустые тарелки. Велела Гедеону отдыхать, и вполголоса намекнула Теоре, что хочет переговорить кое с кем наедине.

Как только Теора покинула их хмурую компанию, Киприан в сердцах вогнал вилку в столешницу.

— Ты чего это? — удивилась Пелагея.

— Я в полном порядке, — заверил ее Киприан, скручивая мельхиоровую ложку в кольцо.

— Да уж вижу. Сила есть — ума не надо.

Она вытащила вилку из крышки стола и без труда вернула ложке прежний вид. Киприан сдавил пальцами переносицу.

— Что между вами двумя творится? Вы же вроде заключали перемирие.

— Знаешь, — упавшим голосом ответил тот, — прорасти и навеки укорениться в земле иногда представляется мне вполне разумной идеей. Столько с людьми мороки!

51. Яд для Пелагеи

Имей Пелагея деловую хватку, она бы давно брала деньги за сеансы психотерапии. Когда Киприан закончил гнуть столовые приборы, из закутка под лестницей вынырнула Теора. Скользнула на лавку, пылая от пяток до корней волос, и ухватила Пелагею за руку.

— Эремиор, — сказала она шепотом, — повсюду меня преследует. Еле упросила оставить нас одних.

Поёрзав на месте, Теора выпустила руку Пелагеи из плена и попыталась излить душу.