На ходовом мостике

Наши войска с тяжелыми боями отходили к Днестру и Бугу. Отрезанным на Дунае кораблям Дунайской флотилии удалось прорваться в Одессу, откуда они направились на Южный Буг и Ингул для взаимодействия с нашими сухопутными частями. Противнику, судя по складывающейся [58] обстановке, видимо, удастся прорваться к Черному морю в районе Днепровского лимана, а это грозит захватом Николаева. Командование принимает срочные меры, чтобы успеть вывести из города недостроенные корабли, плавдоки, эвакуировать ценности. В связи с этим перед «Незаможником» ставилась задача - обеспечить в море охрану транспортных судов совместно с кораблями Дунайской флотилии.

Комиссар, взяв слово после Минаева, предупреждает всех нас, что завтрашний боевой выход в море является для всех нас и первым серьезным экзаменом. На экипаж ложится большая ответственность. Свои слабины мы знаем, а вот времени для их устранения брать неоткуда, поэтому остается одно: в новых боевых условиях будем самым настойчивым образом продолжать совершенствовать боевую выучку, организацию службы, крепить дисциплину и порядок на корабле. Море оплошностей не прощает, оно умеет со всей беспощадностью взыскивать с нерадивых. Об этом должен помнить весь личный состав.

Лежа ночью в каюте, я мысленно подводил итоги первых трех недель своего пребывания на миноносце. Уже окончательно исчезло чувство новичка на корабле, в основном был изучен корабль, боевая и повседневная организация, а во время пробных выходов в море я ознакомился с работой главного командного пункта, получил представление о практической деятельности штурмана Загольского, командиров БЧ-2 и БЧ-3 - Клемента и Борзика, основных комендоров, расписанных на ходовом мостике. Мы успели провести несколько коротких групповых упражнений и учений по обороне корабля и отработку взаимодействия боевых частей при использовании оружия. Я познакомился с экипажем, особенно с теми его членами, кто был расписан по боевому расписанию у оружия. А главное, я чувствовал, что при необходимости смог бы принять командование кораблем на себя. Что ж, с таким запасом можно было начинать боевую жизнь. Но я отдавал себе отчет в том, что стою лишь в самом начале пути.

Утром, выйдя на палубу еще до общей побудки, я заметил ходившего вдоль стенки главного боцмана. Он внимательно оглядывал перекрестья стальных швартовов, заведенных на палы причала с соседних кораблей. Если не позаботиться заблаговременно, то со съемкой швартовов может произойти задержка.

Я подошел к Егорову. [59]

- Что, Александр Григорьевич, не спится старому моряку перед походом?

- Так точно, не спится. Хочется все предусмотреть, как бы заминки где не вышло. Вон ночью пришвартовалась землечерпалка и свои швартовы наложила на наши. Не очисть мы заблаговременно, могли бы и задержаться…

Разговаривая, мы продолжали осмотр корабельного хозяйства на верхней палубе. Проходя мимо торпедной тележки, боцман нахмурился.

- Торпедисты допоздна работали, так и оставили. Непорядок! - Он слегка толкнул тележку ногой, она тихо и плавно покатилась. - Хоть додумались смазать, а то вчера при погрузке торпед она визжала, как недорезанный поросенок…

На баке мы увидели еще одного члена экипажа - краснофлотца Лаурде, приставленного к чуду техники прошлого века - носовому шпилю, допотопной якорной машине, предназначенной для выбирания якорной цепи и подъема якоря. Чтобы привести шпиль в действие, необходимо было подать специальную команду в машинное отделение: открыть пар на кормовой или носовой шпиль! Вооруженный масленкой, набором ключей и паклей, краснофлотец долго прогревал, смазывал шпиль, подкручивал сальники, пока наконец машина не начинала ворчливо постукивать, то есть была готова к действию. Не первый раз я видел, как Лаурде терпеливо и тщательно возился на баке с машиной, встав спозаранок, и это невольно вызывало к нему уважение.

После подъема флага командир корабля и комиссар собрали весь экипаж, поздравили с окончанием ремонта и поблагодарили всех за самоотверженный труд. Нам предстояло выйти после обеда в море и в Днепровско-Бугском лимане встретить конвой, идущий из Николаева, присоединиться к нему и следовать в Севастополь. Командир предупредил о возможной встрече с противником, который охотился за нашими транспортами, особенно с воздуха.

К поздравлениям командира присоединился и комиссар. Он говорил об ответственности за порученное нам дело, напомнил о бдительности и постоянной готовности к бою. И не было на корабле ни одного человека, в чьем сердце слова комиссара не вызвали бы горячего желания тут же доказать всю силу ненависти к врагу. [60]

В строю боевого охранения

Николай Иванович Минаев был в приподнятом состоянии духа: первый боевой выход «Незаможника» совпал с первым самостоятельным выходом в море командира корабля. Приняв наши с комиссаром поздравления, он занял свое место на ходовом мостике. Исподволь наблюдаю за командиром: держит себя уверенно, команды отдает ровным голосом.