На ходовом мостике

Особенно радовался наш комиссар Алексеенко. Во время боя он находился на зенитной батарее Беспалько и теперь с восторгом рассказывал о быстрых и точных расчетах командира батареи, о том, как старшины орудий Иван Голубев и Виктор Шейн со своими расчетами сумели обеспечить кучную стрельбу по головному самолету и, добившись успеха, заработали с такой быстротой и ловкостью, что нельзя было не залюбоваться ими. Он признался, что едва сдержал себя, чтобы не броситься обнимать зенитчиков, когда был сбит первый самолет. Его удержали лишь продолжавшиеся атаки. И неважно, кто именно попал - ведь, судя по трассам, автоматные батареи Пасенчука и Трофименко вели не менее прицельный огонь - главное то, что и последний воздушный пират получил свое.

Алексеенко, не теряя времени, спустился в трансляционный узел корабля и оповестил личный состав и бойцов маршевого пополнения об итогах боя. А Мельников [177] пошел на батарею Беспалько лично поблагодарить зенитчиков. Конечно же, о главных событиях дня в вечернем выпуске радиогазеты рассказал Олег Ленциус, наш неутомимый редактор.

В Севастополе мы взяли на борт столько раненых, что заполнили все кубрики, каюты и кают-компанию. При виде человеческих мучений наши успехи как бы отошли на второй план. Многие краснофлотцы стали добровольными санитарами, носили раненым воду, писали за них письма домой, как могли успокаивали. Раненые мужественно переносили боль, но по их разговорам можно было судить, сколько горя и несчастий принес враг на нашу землю. Один рассказывал о том, как фашисты угнали в Германию его жену и дочь, другой - о сожженной родной деревне, третий - о гибели близких в блокадном Ленинграде… В такие минуты члены экипажа приобщались к общенародной трагедии, в их сердцах закипали гнев и жажда праведной мести.

Когда мы входили в Новороссийск, стоявший на руле старшина 1-й статьи Василий Потехин неожиданно доложил:

- Корабль не слушается руля!

Это было как гром среди ясного неба. Что случилось? Какова причина? Командир приказал перейти на ручное управление, а на пост энергетики и живучести последовала команда устранить неисправность. Но это ничего не дало. Пришлось заходить в базу при помощи машин. Процедура была весьма сложная, но Мельников справился с трудностями. Затем при помощи буксиров корабль был ошвартован к причалу.

Пока происходила эвакуация раненых с корабля, командир БЧ-5 Вуцкий облачился в водолазный костюм и спустился под воду, чтобы осмотреть состояние руля и винтов. Вскоре он доложил, что на большей части пера руля сорвана обшивка, а на правом винте отсутствует обтекатель. Значит, бомбежка не прошла бесследно!

Вскоре после швартовки Мельников был вызван на КП к начальнику штаба флота контр-адмиралу И. Д. Елисееву. Мельников предусмотрительно захватил с собой чертежи руля с тем, чтобы доложить о необходимости ремонта «Харькова». Елисеев вначале не очень-то поверил осмотру «водолаза» Вуцкого, но, вникнув во все обстоятельства дела, распорядился поставить «Харьков» в плавдок. Там «диагноз» Вуцкого полностью подтвердился. [178] Техотдел Новороссийской базы, которым руководил Шахназаров, проявил чудеса оперативности. Ремонт произвели в течение двух суток. Мы снова были готовы к выходу в море.

Однако не все наши походы кончались благополучным прорывом в Севастополь. Жертвы, вообще неизбежные в столь жестокой войне, увеличились с началом нового штурма города. Гибли транспорты, гибли корабли. Но гибли героически, в неравном бою. Так что простой арифметикой здесь не обойдешься. Жертвы были не напрасны! Их ценой флот продолжал поддерживать оборону города даже тогда, когда приходилось пробиваться сквозь многокилометровую завесу артиллерийского огня, отражая атаки торпедных катеров и авиации, преодолевая комбинированную морскую блокаду. Теперь и в самом Севастополе корабли не находили защиты от авиации противника и подвергались обстрелу осадной артиллерии, которую враг подтащил к городу. Стоя у причала, корабли оказывались лишенными маневра для уклонения от атак. Зенитные пушки нашей противовоздушной обороны были изношены до предела, не хватало боезапаса.

В первую очередь противник стремился захватить Северную бухту, чтобы предотвратить прорывы наших кораблей в Севастополь. 20 июня ему удалось это сделать, и с того самого дня корабли вынуждены были разгружаться в Камышовой бухте, у временных причалов. Еще хуже было то, что теперь враг мог бить прямой наводкой по центру города, Корабельной стороне и по Приморскому бульвару. Было ясно, что в таких условиях городу долго не продержаться, но война давно отбросила все прежние представления о возможностях защитников Севастополя. Черноморская столица стояла! Двухсоттысячная армия Манштейна, в бешенстве штурмовавшая город, снова оказалась не в силах взять Севастополь с ходу. А корабли продолжали доставлять защитникам осажденного города подкрепление.