На кончиках пальцев (СИ)

Руки Драко всё смелее проходились по его груди, животу, по резинке пижамных штанов, и в какой-то момент, когда Гарри уже зажмурился, чтобы как-то прийти в себя, соскользнули под них, сходу обхватывая вставший член, лаская его неумело и слишком жёстко, но Поттеру хватило всего несколько рваных движении, чтобы кончить. Сердце чувствовалось где-то в горле, и пока Гарри приходил в себя, присутствие Драко испарилось.

Он ещё несколько минут смотрел в потолок, а потом поднялся к нему в спальню и улёгся рядом. Чувствовать себя одному было никак. Он просто не мог находится один. Его сморило мягкое присутствие родного человека, он уснул, думая о том, что возможно, поступает несправедливо со своим мужем. Но довести мысль до конца не успел.

Гермиона наматывала круги по своей комнате, когда в дверь постучали. Адам неловко потоптался на пороге, никак не решая, войти ему, или всё же пригласить девушку на кухню, чтобы она могла поесть. Это был предлог, он просто заметил, что она пропустила обед, но поговорить было необходимо.

— Адам, вы хотите мне что-то сказать?

— Да. Я видел, что вас не было в Большом зале…

— Вы хотели поговорить о моей диете? — она не дала сбить себя с толку.

— Нет, — смутился мужчина. — Вы понимаете, мне очень волнительно, как Гарри отреагирует на статью. Я понимаю, что госпожа Скиттер, как всегда, перевернула ваши слова по-своему. Но по всему выходит, что мистер Поттер готов взять на себя ответственность за судьбу всей страны. Снова…

Эти слова, которые полностью отражали мысли девушки, нашли неожиданную реакцию. Гермиона расплакалась. Она понимала, что сейчас им с Драко нужно время. Что невозможно откладывать их отношения в долгий ящик. Что там между ними происходит, было неясно, но и слепой заметил бы, что что-то не так. Но её опрометчивый ответ на сообщение Риты, её дальнейшие комментарии… Журналистка связалась с ней ночью, когда Гермиона ворочалась в кровати, не имея возможности найти выход скопившемуся в крови после сражения адреналину. И волшебница выдала ей всё. И грязную игру Уорика, и участие Министра в штурме дома Героя Магической Британии, и даже то, что Драко жив, был на светлой стороне во время войны и неразрывно связан узами с Гарри. Это вышло случайно, но девушке так нужно было выговориться, переварить события последних часов, выплеснуть напряжение, которое струной затянулось вокруг её горла, что она не могла остановиться. Не могла заставить себя закрыть рот, даже понимая, что несёт лишнего. Ожидать от Скиттер молчания было глупо. Хотя нужно отдать ей должное — про Малфоя в статье не было ни слова.

Она плакала беззвучно, повернувшись спиной к мужчине, который лишь по едва заметно вздрагивающим плечам понял, что происходит с Гермионой.

— Девочка моя, ну что же вы… — мужчина обнял её, снова. Это уже начало входить в привычку — утешать плачущую Героиню войны. Хотя делал он это из искреннего желания, а не необходимости.

— Вы обнимаете меня, Адам, только когда я плачу, — отстранённо сказала Грейнджер, сама не зная, чем закончит свою фразу. — Это ужасно неловко.

Мистер Диггори замер, не понимая, к чему ведёт волшебница.

— Я делаю больно своим самым близким людям. Из-за своей несдержанности я поставила жизнь их обоих под удар. Ума не приложу, почему Рита не раскрыла то, что Драко жив…

— А мне кажется, что вы сдерживаете слишком многое, хорошая моя, — Адам отчего-то сжал её плечи только крепче. — Что до Скиттер… А вы никогда не думали, что ей и правда не плевать? На Британию. И на Гарри… Они со всем справятся. Они сильные ребята…

— А вы, Адам? Почему вы не хотите справиться? Почему перестали хотеть справляться? Вы ведь сами отказались от жизни. Почему? И не надо ссылаться сейчас на мою юность. Мне почти девятнадцать. Но видела я столько, что не все и в пятьдесят видели.

— Мне сорок семь… — зачем-то исправил её мужчина. Но её пристальный взгляд, которым девушка удостоила его, когда развернулась в его руках, говорил, что она ждёт ответа на свой вопрос. — Я думал, что у меня больше нет причин бороться. Что в этом мире нет ничего, ради чего стоит сохранять себя… Мной движило чувство вины. Долг, который я сам себе отметил и хотел его вернуть…

— А теперь? — Гермиона боялась и одновременно надеялась услышать ответ, но не привыкла уходить от болезненных тем.

— А теперь, — смутился мужчина и отвёл глаза, — мне начинает казаться, что я ошибался, — он освободил волшебницу от своих объятий и отошёл. — Как вы думаете, Гарри возьмётся за ту ношу, что ему навязали?

— Сейчас, Адам, я уже ничего не знаю. Раньше, до войны, до его смерти, до Победы — да, он бросился бы спасать Британию и всех, кто ещё нуждался в спасении. Но сейчас… Но сейчас он будет спасать Драко. И только его. Рита ничего не сказала о том, что он жив. И самый верный способ убедить Гарри вляпаться в политику по уши, о чём Скиттер пишет в статье — это поставить во главу угла счастье его Соратника. Счастье и жизнь. Но каким я буду другом, если стану манипулировать этим?