На кончиках пальцев (СИ)

Вторая их беседа произошла через неделю, и она была немного спокойнее. И удивительнее. Сын принёс ей новую палочку. Леди Малфой ни словом не обмолвилась о своём затруднении, и то, что Драко без слов понял её, показало, что отношения с собственным ребёнком не потеряны.

Палочку для мамы Малфой выбирал с Гарри. У того было несколько свободных часов перед очередным заседанием Правительства. И поняв смятение мужа, он сам привёл его к Оливандеру. Старик не был рад видеть их. Но дал Непреложный, что сведения о том, что Драко жив, останутся в тайне. Поттер выбирал палочку для своей свекрови молча, закрыв глаза, но Мастер оценил его находку и подтвердил, что выбор верный. Он и сам не сделал бы лучше.

— Почему? Почему ты так скрываешь то, что я жив? Даже от случайных людей? — Драко искренне не понимал, и в конце концов у него стали рождаться подозрения. Но чтобы развеять их нужно было залезть к Поттеру в душу, а делать этого он не хотел. Они договорились о личных границах.

— Ака… — Гарри уже приготовился аппарировать, но всё же решил ответить. Вслух. Сейчас звук его голоса рядом был очень нужен. Постоянное мысленное общение будто отдаляло их друг от друга. — Она сказала мне беречь тебя. Сказала, что кто-то что-то задумал против тебя. И я… Просто перестраховываюсь. Не могу тебя потерять… — он сгрёб Малфоя в объятья и перенёс их домой. Поцеловал в щёку, прижимаясь крепко и рьяно, будто вот прямо сейчас кто-то претендует на Малфоя.

— Эй, я рядом. Не ломай мне кости, — улыбаясь, выдал Драко, обнимая мужа в ответ.

Такие минуты были редкостью. И потому что Поттера почти никогда не было дома, и потому что, даже когда был, не позволял себе чего-то подобного. Только ночью он обнимал Драко. Всегда. Окружая со всех сторон собой. Однако и ночевал он дома теперь не каждую ночь. Причём с подачи Малфоя.

— Ты не всесильный, Поттер. И если ты далеко, не надо прыгать туда-обратно, только чтобы мне спокойнее спалось. Что за бред?

— Но я же могу… — растерялся Гарри тогда на его вспышку. — И хочу…

— Ты повзрослей уже! Я понимаю, что силы в тебе немерено. Но ты себя растрачиваешь понапрасну. Ты во Франции. Ты в Италии. Ты на другом конце Британии. Зачем ты каждую ночь возвращаешься?! Там может быть опасно. Там могут быть враги. А ты столько сил отдаёшь на простое путешествие домой. Перестань, Гарри. Я вполне могу поспать ночь без тебя!

— А я?! А я смогу спать?! — вспылил Поттер и отвернулся. — Я понимаю, что уже прошло достаточно времени. Но…

Драко утешающе провёл ладонями по его плечам.

— Давай проверим… Хорошо? Я волнуюсь, что ты не сможешь за себя постоять. Ты же без царя в голове!

Гарри улыбнулся:

— Эта фразочка откуда?

— Читаю, — пожал плечами Драко, смущаясь. — Времени же у меня вагон и маленькая тележка…

Поттер расхохотался. Такие фигуры речи от Лорда Малфоя звучали очень комично. Но он понял, что тот пытался до него донести. С того времени Гарри оставался на ночь, если было нужно, вне дома. И тогда снова пришли сны. Пошлые, тёплые, грязные, нежные, пронизанные самыми откровенными желаниями. И самым страшным для Гарри было то, что он не понимал, видит ли Драко то же самое? Малфой никогда больше не возвращался к этой теме — постели, секса и тому подобное. И в конечном итоге Гарри сделал вывод, что тот момент с неожиданным маленьким чувственным подарком от Драко был неосознанным. И это грело душу, но смущало. И теперь, стоило им заснуть в разных постелях, как самые сокровенные желания выливались в сновидения. Такие, что возвращаясь домой Гарри с тревогой всматривался в лицо любимого: видел ли он то же? Но Малфой строго следовал новому правилу. Никаких намёков. Он пообещал Поттеру ждать, пока он расставит свои мысли и чувства по местам.

И Гарри пытался. Одинокими ночами, когда он просыпался от острого ощущения одиночества, особенно после таких чувственных снов, он пытался. И понял, что самым главным страхом для него стало не почувствовать того же ошеломляющего чувства взаимности, что накрыло его в тот, самый первый и единственный раз. А потом понял, что не только во время близости он купался в этом чувстве. Что каждое прикосновение тогда, до войны, дарило ему крылья. Он боялся. Потому что сам он не умел любить так, как любил его Драко. Тихо, безусловно, без попытки урвать кусочек взаимности. И чувства самого Гарри были сильными, убивающими своей всепоглощающей сутью, но ему эта взаимность была в миллион раз нужнее. И он истосковался по ней, он совсем больше не мог даже попытаться прикоснуться к чувствам Драко, потому что ему казалось, что ещё один раз, и он рассыплется тленом.