На кончиках пальцев (СИ)

— Ты не сможешь навредить мне, Драко… — с раскаянием в голосе говорит Поттер, но Драко продолжает пытаться. — Прости меня, Драко. Прости меня… Прости… — он понимает, что доведённый почти до сумасшествия постоянным желанием, очень скоро превратившимся в вожделение, он сделал фатально неверный вывод. Те эмоциональные качели, которые раскачивались в его душе столько времени, не позволили ему сдержать собственный порыв, собственную глупость. И он раскаивается. Он сожалеет. Но сказанного не вернёшь. — Ты не сможешь навредить мне, но я смогу…

Гарри показывает Драко, как по своей чудовищной глупости швырнул в него Сектумсемпра. Как их доставили в лазарет. Как он не мог поверить, что только что чуть не убил волшебника, друга, любимого. Драко. Как притягивает на себя его боль, кромсая свою грудь в интуитивном порыве помочь Малфою, наказать себя, подарить всю свою магию, чтобы только искупить вину.

У Драко сердце замирает от того, что он видит. Он видит, как истекает кровью в туалете, лёжа рядом с Гарри на полу. А потом всё становится тёмным, и он просто чувствует, что Поттер всего себя отдаст. Всё что угодно отдаст, только бы спасти его, убрать его боль. Чувствует пустоту от того, что сам не откликается. И та смесь дикого отчаяния и страха пугает намного меньше, чем то, что он видит после. У Поттера грудь в рваных полосах. Поттер сам себя изранил. И сейчас готов сделать то же, если Малфою от этого станет легче. Драко понимает, что тогда, у Миртл, он сам позволил причинить себе вред. Он знает это, хотя воспоминание Поттера начинается позже и он не помнит событий. Он помнит ощущения. Ощущение того, что ему больше незачем жить. А ещё ощущение того, что умирать не страшно, если это Гарри. Его прошибает крупная дрожь. А ещё злость. На себя, за то, что не помнит. На Поттера, который такой правильный, такой добрый и хороший, обвиняет его в немыслимом. Снова на себя, за то, что не хочет, чтобы Гарри было действительно больно.

Малфой не отвечает, но тут же бросает попытки навредить ему магией и просто швыряет в него стул, левитировов его из угла спальни. «Не смей!» — проносится в его голове, и он понимает, что не сумел удержать свою мысль, отчаянную и испуганную от того, что этот придурок и правда может себе навредить сейчас. Стул разбивается от удара, но и сейчас Драко не выглядит удовлетворённым. Он подходит, чтобы теперь уже ударить Гарри кулаком, и ему удаётся. Он чувствует боль в собственной скуле. Шипит. А Поттер, пользуясь этой заминкой, перехватывает его руки и находит губы своими. Целует, давая ощутить всю степень своей любви и раскаяния, но в ответ чувствует только горечь и обиду. И ещё, Драко не хочет чувствовать его чувств. Он просто не хочет. Больше не хочет.

Гарри не сдаётся. Он обнимает его, прижимая к себе ещё крепче. Его руки сильные, ладони сжимают так, что не вырваться, но прикосновения губ нежные. Трепетные. Очень ласковые. Такие мягкие, что тело снова предало Малфоя. Он не хотел. Не хотел, но расслабился, и теперь уже сам ищет губы Поттера, желая ощутить его вкус. Тот вкус, который не давал ему покоя столько ночей. И ему даже некому было высказать, что он хочет своего мужа, хочет его до боли, и не может настоять на своём, потому что боится его обидеть.

Он медленно, не сопротивляясь, уложил свои руки на плечи Гарри и не сдержал стон. И это вырывает Поттера из потока нежности и почти неправдоподобной робости. Он прикасается губами к его шее в этот момент и едва сдерживается, чтобы не оставить метку. Имеет ли он право на этот жест сейчас, когда так сильно обидел любимого? Но Драко не принимает в расчёт его метания. Он снова стонет и врывается в его рот поцелуем, когда наконец находит такие желанные губы.

Ласка выходит немного рваной, неумелой, даже грубой. Для Малфоя всё это очень ново в реальности, ново и знакомо одновременно. Он повторяет движения губ Поттера, которые свели его с ума в прошлый раз, когда они целовались впервые. Впервые для Драко. Руки Гарри везде, и это так правильно, так долгожданно, так хорошо…

Малфой концентрируется сейчас только на своих ощущениях. На том, что чувствует от нежности Поттера, от его поцелуев и объятий. Он не думает сейчас о том, что его муж сказал всего десяток минут назад, он просто дышит им и наслаждается близостью. Он снова возбуждён, снова стремится к собственному удовольствию, игнорируя иголку боли в душе. Он чувствует, как возбуждён Поттер, как он теряется в их близости, как он тонет в Драко, теперь не сомневаясь больше в своих действиях.

Гарри настойчив, он трепещет от того, что позволяет себе наконец то, что долгие месяцы было под запретом. Хотеть, желать, брать то, что его. И он каким-то образом знает, что сейчас Драко целиком в его власти. Что нет ничего недозволенного. Что Малфой тоже не остановится. Но перед тем, как утянуть его дальше в океан нерастраченной страсти, он не может не узнать, что Драко простил его. Потому что в эту минуту он не ощущает его души. Только тело. Только выхолощенная похоть. И Поттеру этого эгоистично мало.