На кончиках пальцев (СИ)

— Сегодня Рождество, Гарри… Возможно, моё последнее Рождество… — набрался наконец смелости Драко и словно сиганул в пропасть, — Как ты отнесёшься к тому, что мы сделаем друг другу ещё один обоюдный подарок? Чувственный… И уверен: не менее желанный каждым из нас… — видимо, удивление на лице Гарри сменялось недоверием и смятением, потому что Малфой наклонился к нему близко-близко, переместив руку на затылок парня, легонько поглаживая линию челюсти и шею, и продолжил с некоторой досадой: — Я не могу забыть вкус твоих губ, Поттер; с того самого момента, как попробовал их, мои мысли возвращаются в ту нишу, в тот коридор. А когда мне удаётся отвлечься хоть на минуту, я с содроганием думаю о том, что забыл этот вкус и больше никогда не смогу ощутить вновь, — его глаза метались между зеленью глаз Гарри, его румянцем на щеках, его чуть высохшими губами, которые так хотелось лизнуть.

С такого небольшого расстояния он выглядел удивительно юным. И глубоко в душе Драко содрогнулся: Гарри хотелось обнять, защитить ото всех неприятностей и невзгод, хотелось укрыть собой, чтобы ничего плохого с ним не случилось, а весь магический мир ожидал его жертвы, как агнца на закланье. Да что мир, сам он искал в нём своё спасение. Искал и находил, находил не достающую ему уверенность, силу, решительность… Только в этот момент в его глазах Драко почему-то видел нежность, робость и вопрос. А руки чувствовали податливость и желание прижаться ближе. Внутри слизеринец понимал намного больше: Поттер не хотел ему навредить, Поттер признавал его собственноручно возведённые границы, не желая нарушать их и сомневаясь, действительно ли этот повод достаточно веский, чтобы позволить самому Драко их нарушить. Поттер не хотел ему зла, готовый защищать даже от самого себя.

Малфой прикоснулся к его лбу своим, надеясь, что не придётся говорить вслух. Надеясь, что тот почувствует благодарность за спасение тогда, на башне, почувствует бешеное желание жить, желание попробовать и прочувствовать всё, что можно, пока ещё есть шанс, почувствует всю гамму эмоций, которые сам и вызывает в нём. И Поттер его не подвёл. Он плавным движением перетёк на колени, занимая более устойчивую позицию, в один момент оказываясь так близко, что украл дыхание блондина. Слизеринец не был уверен, прозвучало ли вслух его короткое «Драко» или это была лишь перехваченная мысль, но дальше места неуверенности и сомнениям не было, потому что губы обжёг горячий язык. Нежную кожу царапнули сухие губы Гарри, а потом сомкнулись вокруг нижней, легонько сжимая. Сквозь судорожный и какой-то облегчённый вздох Драко ощущал, как уже верхняя губа оказалась в плену поттеровских, а потом их обоих захлестнула лавина эмоций.

Осторожные сразу, сдержанные, ласковые поцелуи очень быстро превратились в ярые, неистовые, почти безумные. Драко не заметил, как оказался с Поттером на полу, не заметил, когда их колени оказались так близко, что они теряли равновесие от любого неаккуратного движения, только после сообразив, что Гарри надоело постоянно балансировать на грани падения и тот просто опрокинул их на удивительно мягкий ковёр, подминая под себя. И лишь почувствовав непривычную, но приятную тяжесть чужого тела, Малфой понял, что они уже лежат, но надолго этой неожиданной осознанности не хватило. Гарри легонько подул ему на шею, вызвав дрожь и ещё одну волну возбуждения, а потом снова прикоснулся к ней губами, спускаясь к изгибу плеча и замирая. «Можно?» — снова почудилось Малфою, и тот, кажется крикнул: «Всё что хочешь!», на деле же лишь судорожно выдохнув, открывая шею ещё сильнее. Мягкие нежные прикосновения поглощали всё внимание слизеринца. Он снова не отметил момент, когда Гарри расправлялся с его одеждой. Тот же медленно, растягивая удовольствие, расстёгивал пуговицы и застёжки, перемежая свои действия чувственными неторопливыми поцелуями, удивлённо понимая, что не испытывает никаких сложностей с незнакомыми ранее замками. Однако его удивление было таким же мимолётным, как и ещё один момент осознанности Драко, когда тот призвал свою палочку и оставил Поттера без рубашки. Уже в следующую секунду его просто обезоружил вид обнажённой груди Гарри, которую хотелось трогать, целовать, наблюдать, в конце концов, в своей постели ежедневно. Но Гарри не оставил ему много времени для созерцания. Он лишь ухмыльнулся, явно ощущая, какой эффект произвёл его вид на Драко, но ухмылка сошла с его лица, как только он распахнул, наконец, рубашку слизеринца. Оголяя кожу парня постепенно, он наслаждался её гладкостью и бархатистостью, но законченная картина… К такому он оказался не готов. Ему показалось, что его сердце остановилось, а воздух внезапно просто исчез из комнаты. Тонкие изящные линии плеч и ключиц, чётко прочерченные мышцы на худом, изнурённом стрессом теле, бледные горошины сосков, небольших, плотных, очень желанных. Гарри не выдержал и припал к одному из них, очень аккуратно сжимая его своими губами, чувствуя, как тот становится ещё более твёрдым, ещё более притягательным.