На корабле полдень

"Соответственно, – говорилось в заключении, – в устройстве явно не хватает какой-то существенной детали или расходного материала, которые бы предотвращали разрушение и в то же время, вероятнее всего, служили бы функциональному предназначению изделия".

Проще говоря: эксперты увидели перед собой пистолет без патронов. Или мобиль без гидролеума. Но только не мобиль и не пистолет. А черт знает что.

Сам Кеша Растов комментировать назначение своего изделия наотрез отказался.

Хотя на него давили.

В цеху разразился большой скандал.

На товарищеском собрании Кешу костерили все кому не лень, включая уборщицу (Эстер считала, что распихивать использованные заварочные пакетики чая по кадкам с цветами аморально). Ведь это было очень против правил – использовать драгоценную государственную собственность, каждый час работы которой стоил миллионы терро, в личных целях!

Особенно против правил было не говорить, ради какой такой личной цели была использована ценная техника. Какой породы "неведома зверушка"? Неужели трудно сказать?

Под эту дудку недоброжелатели и недруги припомнили Кеше всё что могли припомнить. Включая неотданные копеечные долги ("Занимал в столовой и забыл отдать") и просачкованные сверхурочные ("А товарищи, между прочим, по четыре часа в ту неделю спали!").

Кеша был так деморализован этим неожиданно жестким разбирательством, что даже взял отпуск за свой счет.

Далее – сведения, полученные службой наблюдения городка молодых специалистов. Такой-то день: Кеша Растов с утра в пивной, днем гуляет со спаниелем по лесу, вечером смотрит визор. Следующий день: пивная, прогулки, визор.

Еще один отчет: друзей в общежитии у Кеши нет, хотя в соседнем блоке, в квартире со скромным метражом и без всякой сауны, живут две совершенно незамужние девушки повышенной симпатичности.

Кеша даже поленился узнать, как их зовут. Не говоря уже о том, чтобы пригласить в свой тренажерный зал или сауну...

Я зажмурился и поднял одеревеневшее от множественных интеллектуальных усилий лицо к потолку.

Вспомнил Колю Самохвальского, который тоже был знатным нелюдимом. И, вероятно, даже женоненавистником. Интересно, он бы нашел время узнать фамилии девушек-соседок? Тоже, конечно, не факт...

В деле: фотография спаниеля. Красивый серо-черный пес с глазами престарелого каббалиста, нефритовым носом и ушами плюшевой игрушки. Это в его обществе Кеша Растов проводил все свои дни.

Согласно заключению врачей, Кеша находился в глубочайшей депрессии. И Кешу, конечно, было жалко.

Но я тут же подумал о том, что у нас – и на флоте, и на секретном производстве – людей выгоняют с ответственных должностей и за куда меньшие проступки, чем тот, который допустил молодой инженер Растов.

А Кешу, видите ли, просто пожурили на собрании трудового коллектива. Да и оставили на прежней должности, с прежним окладом – если, конечно, верить материалам дела...

Через месяц Кеша вернулся к работе.

Заключение психиатра: депрессия прошла, но прописана медикаментозная поддержка.

Заключение ревматолога: болезнь Киссона-Ялинцева прогрессирует, Кеше прописаны новые, более забористые болеутоляющие препараты.

"Пичкают молодого здорового парня пилюлями, как какого-то пенсионера..."

Я раздраженно пролистал вперед – бесконечные заключения, фотографии, справки, протоколы, выписки из протоколов... Подрагивающая нежным маревом жизнь живого человека, спроецированная на мертвые буквы...

Проходит еще полтора года и вот на дворе 2617.

Иннокентий Растов отправляется в плановый отпуск – он решает воспользоваться приглашением бывшего одноклассника Влада Ножкина (на школьных фотках – толстый близорукий мальчик в свитере с финскими оленями), который теперь – заместитель директора Крымской Астрономической Обсерватории.

В общем, Кеша снова улетает в Крым, где не был со времен своего "похищения".

Пассажирский флуггер доставляет Кешу на Массандровский космодром, тесный и многолюдный, набитый горластыми туристами.

Там он берет вертолет-такси до Ай-Петринской яйлы.

На яйле он отсылает такси и идет прямиком к воротам обсерватории.

Согласно показаниям таксиста с необычной фамилией Феллах, при нем – портфель, который не слишком спортивный Кеша несет с явным усилием, как если бы он был набит кирпичами (метафора принадлежит таксисту).

В обсерватории Кеша и Ножкин празднуют теплую встречу, тем более что ожидается прибытие еще двух приятелей (портфель, согласно показаниям Ножкина – при Кеше).

Пока трое аспиранток нарезают ветчину и вообще – раскладывают вечерний сабантуй – Ножкин с гордостью показывает Кеше свои владения.

Тут тебе и двенадцатиметровый телескоп-рефлектор, и радиотелескоп, и новомодный цеппелин, с волшебной плавностью поднимающий оптические средства в стратосферу.

А тут, как заведено на наших обсерваториях уже лет четыреста – мощный радиопередатчик, способный в принципе добивать далеко за орбиту Плутона, в Облако Оорта. (Такие передатчики нужны на случай войны, чтобы военно-космические силы могли разворачивать на базе обсерваторий дополнительные командные пункты.)