#на_краю_Атлантики

В женском сообществе посыпались ответы, точнее, не ответы, а вопросы и ответы, и все, как обычно, не по существу. Что за напасть эти русскоязычные форумы! Одни писали, чтоб она и не думала сейчас ехать в больницу, поскольку на острове распространяется коронавирус, другие писали, что вряд ли их примут, потому что принимают только по серьезным поводам. Вряд ли! Основываясь на чем? Неужели нельзя было просто помолчать и постоять в сторонке, если ничего не знаешь, – с раздражением подумала Юля. А нужный ответ все не приходил.

Она вскочила. На пороге стоял пакет с продуктами для Милоша. Пока она ждет ответ, можно прогуляться к пещере, в конце концов, в страховую звонить смысла нет, все и так ясно: за все придется платить самой, из своей зарплаты. Об этом она была еще не готова сообщить мужу.

Мужу, который пока еще ничего не сказал ей: ни слова упрека. Что это был за человек! Другой бы на его месте уже уничтожил ее словами-ножами, а он деликатно молчал, словно думал не только о Кате и тех последствиях, к которым приведет это обострение, но успевал одновременно думать о боли самой Юли и не забывал жалеть и ее, страдать за нее тоже, даже когда она этого совершенно не заслуживала – она знала про себя, что не заслуживала, – но он все равно жалел ее.

Все это думала Юля, пока торопливо шла к океану, а Катя увязалась за ней. Почти всю дорогу они шагали молча.

– Я не буду пить преднизолон, – сказала Катя на середине пути.

– Европейский преднизолон не так опасен, ты же знаешь.

– Я растолстею.

– Очень нескоро.

– А щеки?

– Все пройдет, и щеки опадут. – Голос Юли звучал сухо, словно она говорила заученные фразы, которые не доходили до ее же собственной души. А ведь так и было на самом деле! Она не хотела чувствовать ничего из того, что происходило сейчас с ними, потому что если прочувствует, то зайдется рыданиями прямо здесь, на набережной, и не сделает ничего из того, что сделать должна. – Другого выхода нет.

– Он должен быть, – сказала упрямо Катя.

Другие матери предупреждали ее, что некоторые подростки, для которых внешность и мнение сверстников становится важнее здоровья, готовы порой даже драться с родителями, чтобы не пить преднизолон. Но она полагала, что нечто подобное произойдет не в одиннадцать лет Кати, а намного, намного позже.

– Если бы такой способ существовал, я бы первая тебе его предложила. Но его нет. Есть только преднизолон.

– Ты говорила…

– Забудь о том, что я говорила! – вскрикнула Юля.

– Я не буду его пить.

– Не пей.

Они уже спускались к пещере по полуразрушенным ступенькам. Океан, словно нарочно, беспечно дремал, волны лишь чуть качались, слегка золотясь на солнце. Он словно хотел оттенить их боль, показать, как хороша жизнь вокруг – для других, для всех, кроме них двоих, ведь только для них Тенерифе стал островом невыразимой муки.

Юля говорила что-то Милошу, не запоминая собственных слов. Не так она представляла их встречу, ах, не так! Все произошло второпях, и Юля зачем-то все разглядывала развешенные на веревке лохмотья, дряхлый матрас-лежак, они в глубине пещеры так и приковывали взгляд, хотя не эта его нищета и скромность имели значение для нее, и Милош наверняка понял, что все между делом, не понял только истинной причины ее отчужденности. Он не хотел принимать даже пакет с продуктами, но она так естественно его вручила ему в руки, нисколько не унизив его, как умеют это делать самые искренние люди, что он все-таки согласился и одарил ее улыбкой, столь неожиданной для его скрытного и стянутого лица. Она же смотрела и думала о том, что он так мил с ней, так любезен, потому что еще не знает, что под ней разверзлась бездна ее тяжкого греха. Ей казалось, что скоро весь мир узнает о нем, и все, непременно все ее осудят: врачи Тенерифе, врачи Германии, муж, свекровь и свекор, ее собственная мать – и будут иметь полное право на это. Непогрешимая, почти что святая в своих прошлых мыслях, теперь она была преступницей, которая во всем ошиблась: в том, что приехала сюда, в бегстве от коронавируса, в вере в альтернативные методы лечения, в отречении от официальной медицины.

Катя бродила по глубоким рытвинам плато, не пожелав встречаться с Милошем. Тонкая, почти взрослая и печальная, насупившаяся – снизу, из пещеры, казалось, что она возвышалась над синим бескрайним небом.

Они пошли быстрым шагом домой.

– Мы просто возьмем самые необходимые вещи и поедем в больницу, – сказала Юля. – Послушаем, что скажут врачи, хорошо? Про преднизолон решим потом.

– Хорошо, – отрезала Катя. – Но пить я его не буду и пульсотерапию тоже не позволю.

– Выпей хотя бы сейчас, – взмолилась Юля. – Пожалуйста. Это всего лишь один раз. Остальное решишь сама с врачами.

– Нет.

Юля закрыла глаза – она не думала, что все будет так сложно в этот раз. Но она уже знала, что Катя колеблется, – а значит, в этот раз она непременно победит, и дома она уговаривала и умоляла дочь, пока та не выпила полную дозировку. А затем они взяли чемоданчик с вещами и поехали в ближайший крупный госпиталь. В социальной сети по-прежнему не было ни одного дельного ответа.