#на_краю_Атлантики

Алексей Викторович был уверен, что нащупал пульс его честолюбия, что знает, на каких струнах играть, чтобы достичь цели. Но неожиданно Сергей это понял про него – и ему это стало противно в старике, как будто он стал частью сцены в спектакле и должен был выслушивать то, чего не хотел, о чем совсем не просил. Чем больше тот хвалил его, тем меньше Сергей хотел остаться. Две страсти сцепились в нем и тянули его в разные стороны, но одна уже побеждала, и доводы рассудка рассыпались перед ней в раздражающую пыль.

– Неужели вы совсем не верите в любовь? – спросил вдруг Сергей.

– Любовь? – поразился Алексей Викторович. Он был трижды женат, и третий его брак сохранился лишь оттого, что последняя его жена оказалась самой терпеливой из всех и смотрела сквозь пальцы на его измены. Он понаслышке знал многое о любви, но не понимал, как эта самая любовь могла быть применена здесь, в ситуации Сергея. Разве можно было отправиться на другой конец света только ради любви? А потом он вдруг вспомнил, что другой причины быть не могло, разве что прихоть Сергея. Но он разобьет и доводы любви. – Видишь ли, Сергей, ты еще молод, и тебе может казаться, что когда человек любит, то это на всю жизнь. Но любовь долго не живет. Сегодня любишь – завтра нет. Сегодня любимая, а завтра это просто чужая женщина, с которой ты делишь быт и воспитываешь детей. Так зачем, имея такие перспективы, жертвовать всем ради этой чужой женщины? Если бы ты ради своего ребенка отправился, я бы не задавал вопросы. Ребенок – это ребенок, ради него и не на такое пойдешь, это святое, как говорится. Но… чужой человек?

– Она не чужой человек.

– Это ты сейчас так говоришь. А что будет через год или два – не знаешь, не можешь знать. Любовь живет три года, слышал про такое? А чаще – и того меньше.

– Я не верю в это.

Алексей Викторович засмеялся с цинизмом, свойственным так многим людям в старости, тем самым людям, которые никогда не знали подлинной любви, не сумели познать ее, вкусить ее сладкой доли, оттого с легкостью отрицающие ее в других. Внезапно Сергей понял это, и это открытие стало откровением для него. Раньше ему казалось, что он был похож на своего руководителя: оба умны, честолюбивы, внимательны к деталям, педанты в работе, оба благородны. Он и не догадывался, что в действительности между ними пролегала пропасть, и если Сергей был на той стороне, где осталась доброта, то заведующий – на той, где жил цинизм. Было так странно осознать это сейчас!

– Любовь – это химическая реакция, – сказал Алексей Викторович, – повышение уровня гормонов в организме человека. И когда это все уходит, не остается ничего, кроме обязательств и обязанностей. А в твоем случае будут еще упущенные возможности.

– Если так думать, то и смысла приходить на эту землю нет. Мне и целой жизни мало, чтоб прожить ее с Верой. И не только потому, что я готов раствориться в ней, что я боготворю ее, потому что она одна меня понимает из всех людей, а потому… Большей частью потому, что жизнь безумно коротка. Мне кажется, я только вчера родился и пошел в школу, но из-за бесконечной учебы я только начал работать, и годы мои пронеслись как вихрь. Сколько я успел сделать – учеба, кандидатская, работа здесь… А сколько хочу еще достигнуть! В тысячи, сотни тысяч раз больше, но простая арифметика подсказывает мне, что мои мечты превышают возможности и то время, что отмерено мне, я смогу очень малое из того, что хочу. И моя любовь к Вере, мое желание быть с ней всегда неразлучным – не становится ли оно понятнее, если знать о том, как я смотрю на свою жизнь? Мне кажется, она, как песок, высыпается из моих ладоней. И мне дорог каждый час с Верой, каждый день. Особенно теперь, когда я понял, что иногда судьба делает все, чтоб разлучить нас – через бесконечную работу, исследования, науку, поиск, болезни, а теперь… это путешествие.

Но его откровения, к удивлению Сергея, не тронули Алексея Викторовича.

– Ты очень наивен и молод, – заключил он, скривив тонкие губы.

– Если я так наивен, то и должности вашей не заслуживаю.

– Я о другом…

– Я знаю, о чем вы! – перебил его Сергей, кипятясь. – Но если я талантлив, как вы говорите, то мне не дело сидеть на месте и мечтать о том, что кто-то другой вылечит Веру. Если я талантлив, то я тем более должен лететь в любую точку мира, если только эта точка обещает принести исцеление для нее. Но нет! По-вашему, я способен, но не настолько, чтобы совершить что-то свое, неординарное, не настолько, чтобы изменить жизни людей!

– Я не пытаюсь умалить твои способности! Речь вообще не об этом! Что будет потом, вот в чем дело! Что будет, если не получится ничего? – воскликнул Алексей Викторович, теряя терпение и чуть вскакивая с кресла, а затем снова садясь в него. Лицо его тронулось багрецом. – Ты об этом подумал? Ты вселишь в девчонку надежду, а затем не получится, и что ты скажешь ей тогда?

– Нужно обязательно дать ответ прямо сейчас? Нельзя решать проблемы по мере поступления?

– Да, нужно думать сейчас! А когда еще?

– Но почему этот протокол должен не сработать на Вере?