На Краю (СИ)

Было холодно, но укрыться было нечем. Я лежал, смотрел в пустоту и думал о том, что поздней осенью солнце заходит рано. До рассвета не меньше двенадцати часов, есть время поискать выход из создавшегося положения. Обменять жизнь на «Птаху»? Сейчас это казалось невозможным, но что я скажу утром, когда меня начнут медленно и болезненно убивать? Я облизнул пересохшие губы. Хотелось пить, да и поесть бы не помешало, но с ужином так никто и не явился.

Завтра на первом же допросе скажу, что шел к звездолету, внезапно решил я. Уничтожить его не так-то просто, и в любом случае это займет время, а время — это шанс что-то изменить. Если меня убьют, неважно, что будет с кораблем. А вот если пощадят, появляются варианты.

Эта мысль принесла мне огромное облегчение, и в каморке как будто стало теплее. Я поплотнее запахнул куртку и наконец-то уснул.

— Вставай!

— Что?

Спросонья я плохо соображал. Мне посветили в лицо фонарем, а потом кто-то пнул меня в грудь, попав по вчерашним порезам. Я вскрикнул:

— Больно, сволочи!

— Заткнись! — приказал молодой голос. — И поднимайся, живо! Руки сюда!

Я послушно протянул руки. Парней было двое. Один принялся связывать меня, второй держал фонарик. Из двери падала в каморку полоска серого света. Едва-едва рассвело. Меня вывели во двор. На улице шел снег. Мокрые хлопья таяли, не достигнув земли. Несколько снежинок тут же повисло на ресницах.

Добрыня был тут как тут, бодр и свеж, хотя и мрачен, как туча. Народу во дворе было куда меньше, чем вчера, всего несколько человек. Среди них я узнал Ивана.

— Раздевайте его.

— Нет! — Я аж задохнулся, представив, как они будут отдирать тряпку от порезов, причиняя мне бессмысленные страдания. Да и стоять голым под снегом не хотелось. — Я все расскажу.

— Образумился, значит? — Добрыня улыбнулся. — Молодец. Ну что же, говори. Где тебя должны забрать?

Я покачал головой.

— Я сказал вам правду, мой напарник меня бросил. Но есть большой корабль. Не тот, что на орбите, другой. Мой корабль. Мы с напарником прилетели на нем, а потом уже на шлюпке сюда. Я оставил его подальше от людей, южнее ваших поселений. — Я неопределенно махнул рукой, не очень понимая, где какая сторона света. — Туда я и шел.

— Говоришь — южнее? Где именно? — недоверчиво уточнил Добрыня.

— Далеко, — повторил я. — Там, где лес заканчивается и начинаются сопки.

— Далеко, — прокомментировал Иван. — Отсюда дней пятнадцать идти, не меньше.

— И ты хотел пройти это расстояние один? В начале ноября? — не поверил Добрыня.

— Это правда! — почти крикнул я. — А что мне оставалось? Еда у меня была, огонь и воду легко добыть. Я надеялся, что дойду.

— А твой друг, который тебя бросил, разве он не забрал корабль, чтобы отсюда улететь?

Я открыл рот, чтобы объяснить, почему это невозможно, но тут до меня дошло: это и есть мой шанс сохранить и жизнь, и «Птаху».

— Мог, — тихо сказал я. — Но я должен был проверить! Вдруг корбль еще там!

На этот раз у меня получилось лучше. Я ничем не выдал себя, а отчаяние в моем голосе было почти настоящее. Я отчаянно желал, чтобы мне поверили.

Добрыня долго молчал. Я ждал.

— Складно поет! — подал голос Иван. — Но проверить надо.

— Надо, ты прав, — кивнул Добрыня. — Но как?

— Допустим, его не бросили. Значит, будут искать. Так пусть найдут и явятся забирать.

Добрыня хмыкнул:

— Умно.

— А вы не боитесь? — зачем-то спросил я, хотя предложение Ивана было мне со всех сторон выгодно. — На подобном катере оружие куда мощнее вашего. Деревне не поздоровится, если меня спасать придут.

— Так придут или нет? — Добрыня уставился на меня колким взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Понятия не имею, — честно сказал я. — С того корабля, что остался на орбите, меня попросту не смогут найти. А мой бывший товарищ уже далеко, и ему на меня плевать. Так что делайте, что хотите. Но я вам ничего плохого не сделал. Зачем меня убивать?

— Ты пришел, чтобы забрать одного из нас туда, на небеса. Это грех.

— Он чужак!

— Если ему разрешили жить в деревне, значит, признали своим.

— Но я же его не забрал. — Аргумент был сомнительный, но других у меня не было. — А теперь и сам вряд ли отсюда выберусь…

Я действительно так думал. «Птаха» оставалась для меня недосягаемой, и дойду ли я до нее вообще — кто знает. Так что получилось убедительно. Добрыня хмыкнул и осмотрел небо, как будто ожидал увидеть там катер.

— Ну что же, — сказал он медленно. — Ваня прав. Спешить нам некуда. Подождем. Прилетят за тобой, будет о чем поговорить. Не прилетят…

Он не договорил, а я не стал уточнять. У меня появилась надежда.

Меня вернули в каморку, но на этот раз оставили мне коптящую керосиновую лампу и одеяло. Потом пришла старуха, вся высушенная и сморщенная, остро пахнущая какими-то травами. Она напоила меня теплым отваром, от которого я сразу согрелся и разомлел. Вот когда допрашивать-то надо, мелькнула мысль, все расскажу по доброте да по слабости душевной. Я безропотно позволил себя раздеть и смазать порезы мазью, а потом заснул, крепко и спокойно.