На краю света

Скорбный стон встретил его слова. Наместник Нара сидел неподвижно, бледный и печальный. Наконец, когда гул в зале стих и все взоры обратились на него, номарх встал. Он попытался было заговорить, но голос отказывался ему повиноваться. Нара откашлялся и начал снова:

– Это горестная весть. Таита из Галлалы был человеком могущественным и добрым. С тяжелым сердцем сообщу я фараону Неферу-Сети о его исчезновении. Своей властью правителя нома Кебуи я велю воздвигнуть на берегу реки монумент в честь Таиты из Галлалы, вернувшего нам течение вод Отца-Нила, приносящих жизнь.

Он хотел добавить что-то, но только покачал головой и отвернулся. Когда номарх вышел из пиршественной залы, гости маленькими группами последовали за ним и разбрелись в ночи.

Пятью днями позже все население города и путешественники с юга собрались на мысу в месте слияния двух ветвей Нила. Воздвигнутый наместником Нарой монумент представлял собой колонну из единого куска синего гранита. На ней красивыми иероглифами была высечена надпись, над которой, чтобы успеть к назначенному сроку, каменщикам пришлось корпеть день и ночь.

Сей камень воздвигнут от имени фараона Нефера-Сети в двадцать шестой год его царствования в обоих царствах, да будет жизнь его вечной!

С этого места выступил достопочтенный маг Таита из Галлалы в свой исторический поход, чтобы найти исток Отца-Нила и вернуть течение его благословенных вод ради процветания египетского государства и его народа.

Благодаря духовным силам своим он преуспел в этом опасном предприятии. Да не смолкнет хвала его подвигу!

Трагически сгинул он в пустыне. И хотя ему не суждено вернуться в родной Египет, память о нем и наша благодарность, как и эта гранитная стела, сохранятся незыблемыми десять тысяч лет.

Это я, Нара-Ток, правитель нома Кебуи от имени фараона Нефера-Сети, великого и возлюбленного богами, начертал эти слова в его честь.

Собравшиеся тем утром вокруг гранитного монумента люди воспели хвалу Гору и Хатор, прося их принять душу Таиты на свое попечение.

Затем Мерен и Тинат повели свою общину к лодкам. Когда все погрузились, суда снова построились в колонну и двинулись в последний долгий отрезок путешествия домой. Их ждали две тысячи лиг пути, шесть порогов и путь по плодородным землям Египта.

Уровень реки оставался столь высоким, что пороги представляли собой покрытые белой пеной отрезки стремительно бегущей воды. Однако джаррийские лодки строились именно для таких условий, а Мерен был опытным речником. А если он ошибался, стоящий рядом невидимый Таита приходил на выручку. Вдвоем они провели флотилию через пороги, не потеряв людей и не претерпев существенного урона.

Между пятым и вторым порогами река углублялась в пустыню на западе, делая огромную петлю почти в тысячу лиг пути. Посланные Нарой гонцы имели преимущество в пять дней и срезали путь через излучину по караванной дороге. Номарх Асуана прочитал доставленное ими послание задолго до того, как флотилия, преодолев первый порог, оказалась в долине Египта. Начиная с этого момента плавание превратилось в триумфальную процессию.

По обе стороны реки бурлила жизнь, принесенная вновь пришедшими водами. Крестьяне вернулись в свои деревни, и обработанные поля уже зеленели всходами. Завидев лодки, жители селений собирались на берегу и махали пальмовыми ветвями. Они бросали в реку цветы жасмина, и течение несло их рядом с бортами кораблей. Люди плакали от радости, выкрикивали слова похвалы и благодарности героям, возвращающимся из темных, таинственных южных пределов земли.

В каждом городе на берегу путешественников встречали правитель, знать и жрецы, после чего радостная процессия направлялась в храм. Героев потчевали, чествовали и осыпали лепестками цветов.

Таита и Фенн сходили на берег вместе с остальными. Фенн впервые в этой своей жизни видела страну, которой некогда правила. Никто в Египте не узнал бы ее или Таиту в их нынешнем обличье, поэтому Таита рассеивал заклинание сокрытия, под сенью которого они так долго скрывались. Тем не менее они прятали лица под накидками, оставляя снаружи только глаза, и смешивались с толпой.