На краю света

Но между позитивным настроем и ложной рекламой – большая разница. Она забронировала пять ночей. Жилье состояло из одной комнаты: узкая двойная кровать у дальней стены, стиснутая по краям двумя высокими шкафами, кухонный стол, практически упирающийся в изножье кровати так, что среднего размера гость мог бы достать свой утренний тост пальцами ног. Ни ванной, ни туалета вообще было не видать.

– Я лично всегда любил писать на улице.

Джим обхватил Мэри рукой за талию и попытался повернуть к себе. Она упиралась. Как, как она умудрилась так все испортить? Да еще притом что ставки так высоки? Злость на мошенников из компании по аренде сменилась желанием плакать. И Джим совсем разочаруется в ней, увидев такое, когда она должна быть сильной за них обоих. Ни одни хорошие каникулы не начинаются с того, что главный организатор хлюпает на чьем-то плече. Даже если плечо Джима идеально для этого подходит.

– Прости меня, оно не выглядело… – Мэри начала возиться в телефоне. Если только тут есть сигнал, она сможет доказать, что была не так уж беспечна в выборе.

– Нет! Не желаю ничего слушать! – Джим поцеловал ее в щеку. – Что там говорится про возвращение к основам?

Он бросил сумку в угол и скинул ботинки. Один задел радиатор, и его заслонка, отвалившись, упала на пол, выпустив облачко серой меловой пыли. Мэри только надеялась, что это не был нагревательный элемент. Впрочем, непохоже было, что здесь затопят в ближайшее время. Она поежилась. Осень уже достигла той своей поры, когда новизна зрелых каштанов и золотых листьев под ногами уступила место естественному желанию снова увидеть солнце.

– Черт побери! – Джим в носках стоял на матрасе, сгибаясь под весом одеял, вывалившихся с верхней полки шкафа. – Как думаешь, это признак того, что мы тут замерзнем?

Мэри подняла синий плед из шотландки, спланировавший к ее ногам. Он пах пылью даже сильнее, чем можно было бы ожидать, посередине у него зияла большая дыра, а края были скукожены.

– Ну брось, тебе же самой смешно. – Джим спрыгнул с кровати и подошел к ней. Вокруг талии у него было намотано незаконченное лоскутное покрывало. Торчащие из него нитки свисали на плитки пола. – Ну хоть улыбнись. – Вынув плед у нее из рук, он обернул ее в него, как в саронг.

Это действительно было смешно. Нелепо. Безусловно, ужасно. Но они хохотали до тех пор, пока не заныло в животе и не стало трудно дышать. Всякий раз, когда они останавливались, каждый новый взгляд на их наряды, до того зловещие, что на них должно было бы быть предупреждение медицинских служб, вызывал новый приступ хохота. Как Джиму это удавалось? Развязать все узлы в голове Мэри и напомнить ей, что в мире было действительно важным.

Ту ночь они провели в построенной Джимом крепости из подушек и одеял. Пока Мэри, вырвав себя из его рук на какое-то время, готовила ужин, он изобразил полог над кроватью из одеял и пледов, которые были засунуты по всем ящикам и углам. Среди складок он разместил три обнаруженных там же велосипедных фонарика. Если не дышать носом и прижмуриться, то все это, на взгляд Мэри, казалось почти роскошным.

– Ты сделал лучшее из ужасного, – сказала она, поудобнее прижимаясь к груди Джима.

– Я могу сказать про тебя то же самое.

– Ну, я-то не сварила суп.

– Я имею в виду себя, – ответил Джим.

Сделав глоток из бутылки красного вина, он протянул ее Мэри. Она было слегка напряглась, увидев, как он ставит в багажник взятой напрокат машины целый ящик – неужели ее общество настолько ужасно, что требует всей этой выпивки? – но теперь, увидев место их пребывания на следующие несколько дней, не могла быть в большей степени признательна Джиму за его нестандартный подход к сборам.

– Ну да, это-то конечно. Ты просто ужасный.

Она все еще не до конца привыкла чувствовать его рядом с собой, к теплу его обнаженного тела, к ощущению кожи под ладонью. И в то же самое время ей ни с кем никогда не было так комфортно. Время от времени Мэри приходилось останавливаться и напоминать себе, что они встречались только четыре раза – что провели вместе меньше двадцати дней. Всего. Грань между безумием и великолепием действительно была очень тонка – особенно в случае с Джимом.

– Я мог бы скрываться здесь, – сказал он, опираясь на локти и глядя сквозь щелку в собственноручно сделанном занавесе в окно. Ставни были сломаны, и дождь бил прямо в стекла.

– Ну, так и не похоже, что мы отсюда куда-нибудь уйдем, – пробормотала Мэри.

Даже сама не до конца в это веря, Мэри вдруг поняла, что ничего не хотела бы больше, чем так и лежать вот здесь до тех пор, пока хозяйка их не выгонит. Ей не нужно было больше ничего. И никого. Она подумала, может быть, это и есть любовь. Когда ты ощущаешь покой. Если так, то оставалось только надеяться, что это чувство не окажется таким хрупким, каким его считает весь мир.

Джим лег на спину и перевернул Мэри на бок, прижимаясь грудью к ее спине. Она устала с дороги и чувствовала, что понемногу засыпает.

– Это именно то, что мне было нужно, – пробормотал он в гущу ее волос. – Думаю, ты – именно то, что мне было нужно.