На краю света

Мэри быстро поняла, – что лучший отдых – это перемены и наоборот. Честно говоря, у нее не было особого опыта каникул, отпусков – да как все это ни назови. Но она отдохнула впервые за долгие годы. И хотя, в метеорологическом смысле, выходные в Портраше были слиты, физически и эмоционально это был успех. Мэри спала каждый день больше десяти часов. Джим утверждал, что он тоже, хотя пару раз, проснувшись среди ночи, чтобы штурмовать туалет на улице, она была уверена, что видит его раскрытые, глядящие в потолок глаза.

Но, кроме этого, других признаков той боли, что она увидала в свой последний день в Лондоне в глазах Джима, не было. Она надеялась, что этот груз поднялся с его плеч и исчез. Она не упоминала ни Сэма, ни его родителей и старалась по возможности не говорить о работе. Совершенно не обязательно объединять все аспекты их жизней. Если она может быть единственным светлым пятном в жизни Джима, то это, конечно же, честь. И ей больше не нужно было постоянно беспокоиться обо всем. Теперь, когда у них все было так хорошо и многообещающе.

В последний день впервые появилось солнце. Хороший знак, подумала Мэри, собирая в косметичку туалетные принадлежности. Чтобы вызвать у Джима хоть какой-то энтузиазм по поводу туризма, потребовались определенные усилия, но теперь он хотя бы уже был в душе, выстукивая по пустым бутылкам какую-то незнакомую ей мелодию.

– Мы выезжаем в пять. Не вынуждай меня вытаскивать тебя оттуда, – прокричала Мэри сквозь шум.

– Тогда не делай предложений, от которых я не смогу отказаться.

Она повесила полотенце на дверцу душа и пошла обратно в хижину собирать вещи, пока ее не покинула собственная решимость.

Час спустя Мэри въезжала на парковку перед замком Данлюс. Прямо впереди них встрепанный учитель, размахивающий дощечкой с блокнотом, пытался выстроить школьников в рядок в конце очереди в кассу.

– Стало быть, школьная экскурсия, – приподнял бровь Джим, когда затих двигатель.

– Это важное историческое место. Очень интересно.

– Кому именно?

– Тебе. Вот увидишь. Давай вылезай.

Взяв Джима за руку, Мэри протащила его мимо экспонатов, стоящих у входа, опередив на мосту кучку детей, которые прыгали вверх-вниз, выясняя, не рухнет ли он. Они отыскали тихий уголок, выходящий на воду, и сели, глядя, как волны внизу вгрызаются в мокрые скалы. Пена вокруг утесов сияла на солнце, и волшебный берег простирался в обе стороны, насколько хватало глаз.

Джим слегка толкнул Мэри бедром.

– Должен признать – это потрясающе. Оно того стоило.

– Я знала, что тебе понравится. И только подумать: мы бы не увидели этого, если бы я поддалась на твои уговоры.

– А ведь почти уговорил, верно?

Она сухо улыбнулась краем губ. Мужчины типа Джима не нуждаются в подпитке эго.

– Вот ты весь в этом, ты в курсе? – Она попыталась засунуть руку в его задний карман, но он увернулся и отодвинулся, чтобы она его не достала.

– Что у тебя там? Ты от меня что-то прячешь?

– Возможно.

Мэри снова попыталась достать до кармана. Но у Джима по лицу мелькнуло некое подобие гримасы, остановившей ее. Прежде чем она смогла сказать хоть что-то, момент был прерван появлением все той же группы буйных школьников. Они повисли на перилах справа от Джима, ожидая, что брызги волны дотянутся до них, и с визгом отскакивая на сухое место.

– Ну может уже хватит? – спросил Джим.

Он снова улыбался. Раздражение, которое заметила Мэри, если и было, то прошло. Она подумала, хорошо ли, когда у кого-то такое неустойчивое настроение – или же такие вещи кажутся странным и только ей, с учетом того, что она более десяти лет успешно растила нескольких оболтусов-школьников. Но сейчас, предвидя гораздо более важный разговор, она быстро откинула эти мысли.

– Чего хватит?

– Детей, – ответил Джим.

– Это настолько ужасно?

– Такое не для меня, – признал он.

– И насчет своих тоже?

– Ага.

– Честно. Это и не для меня. – Мэри никогда особо не задумывалась о собственной семье, и теперь этот простой факт, казалось, подтвердил ее ответ. Не сказать чтобы это ее волновало.

– Правда? – Джим отстранился на несколько сантиметров, вглядываясь Мэри в лицо. Если он хотел найти там признаки того, что она говорила несерьезно, то поиск не принес результата. – А как же вся эта орава у тебя дома – разве ты после этого не хочешь своих?

– Господи, вот уж нет. Наоборот, хочется чего-то другого. А почему? В смысле, почему это не для тебя? – Она не собиралась заводить такой разговор, и уж точно не так быстро. Но, раз уж они его начали, хотелось бы получить какие-нибудь ответы. – Если ты не против об этом поговорить конечно.

Джим ничуть не казался обеспокоенным.

– Ну, это не просто, да? Вся эта ответственность. Ты отвечаешь за чью-то жизнь. Ты не можешь сбросить ее и потом взять снова. Да, ответственность. Это не для меня.