На краю света

Мэри вывалилась на улицу. Голова кружилась. Она видела Джима только этим утром. Он казался помятым, но, пробормотав что-то о том, как плохо спал, поцеловал ее, как обычно, и ушел на работу. Ну, или она так думала.

Его уже неделю не было в офисе. Как это может быть? Последние четыре дня Джим возвращался домой самое позднее в 7 вечера. В последнее время Мэри была так загружена заказами, что уже не успевала встречать его на станции по вечерам. Она, конечно, скучала по этому обычаю, но они все равно проводили много времени вместе. Это же самое главное, не так ли? Всю неделю они вместе ужинали, смотрели на диване телевизор… Мэри спрашивала его, как дела на работе. Всегда. Может, это и был дежурный вопрос, но и ответ от Джима она тоже получала дежурный. Все в порядке – и она полагала, что он проводит все свои дни в клинике, а не там, где он сейчас прятался.

В метро она вскочила в первый же поезд, перебирая в голове все возможные объяснения ситуации, которая, казалось бы, не имела никакого смысла: он не хотел говорить ей, что болен; что-то случилось у его родителей, и он не хотел ее волновать. Но целую неделю? Разве что у него был роман… Но это совсем не похоже на Джима. На того Джима, которого она знает и любит. Мэри стояла, прижавшись лбом к холодной помятой стойке, как будто пыталась выдавить из нее еще какие-то умозаключения. И только через десять минут поняла, что едет не в ту сторону.

Она почти была уверена в том, что, войдя в квартиру, увидит сидящего в кухне Джима, который был готов объясниться с ней, а его сумка лежала бы на диване. Но, едва войдя в дверь, поняла, что дома никого нет. Остатки подготовки к пикнику так и лежали на кухонной доске, подарок на крестины, куда они должны были завтра пойти, стоял на столике в прихожей. А что, если он не вернется до тех пор? Мэри показалось, что ноги ее не держат.

Прежде чем утратить всю решимость, она отправила ему сообщение: Надеюсь, на работе все в порядке. х Она так часто проверяла, прочел ли он сообщение, что у нее начал ныть большой палец.

Ответа не было.

Нужно ли ей вот так сидеть дома? Если случилось что-то плохое, она должна искать его. Но что такого могло случиться с Джимом, подумала Мэри, если в предыдущие дни он мог найти дорогу домой по вечерам, и ей и в голову не приходило, что что-то не так? Он целыми днями прогуливал работу, а потом возвращался домой к ужину – почему? Кризис сознания? Приступ внезапной тоски по подруге четырехлетней давности? Все это как-то не складывалось.

Мэри включила телевизор и легла на диван. Она впервые задумалась, сколько же передач посвящено семейным отношениям – покупка домов за границей, споры в ток-шоу, организация изысканных обедов для незнакомцев. В конце концов она остановилась на скачках. Глаза защипало от подступающих слез. Закрыв их, она представила себе Да, сидящим перед ящиком, когда он еще неплохо себя чувствовал, а позже – в кресле, машущим на экран сложенной газетой и подбадривающим криками того, за кого в этот раз болел и на кого поставил. А он когда-нибудь врал маме?

Их отношения были совсем другими. Но то, что Джим с Мэри решили не устраивать свадьбу и не обзавелись четырьмя детьми, не значило, что они менее счастливы. В ту же минуту, как Джим возник в ее жизни, он изменил все представления Мэри о том, что может значить этот мир. Что он больше, чем беспокойство, больше, чем вечное ожидание худшего. Что можно каждый день просыпаться, предвкушая будущее и то, что оно может нести с собой. Мэри посмотрела на кухонную доску для заметок, где были в ряд приколоты все открытки, которые писал ей Джим, местами по три, одна на другую. Это означало, что они вдвоем, они вместе.

Что же пошло не так на этой неделе? Джим не был так счастлив, как она сама? Или же он вообще не был счастлив? Мэри вернулась в памяти к их третьему свиданию, когда в первый раз приехала к нему в Лондон. Тогда они упоминали Скай? Она никогда не забывала того, что Джим тогда сказал ей, – как он думал, что должен бы быть на месте Сэма, – но она надеялась, что это были переживания юного, скорбящего человека. Если бы дело было в чем-то более зловещем – если бы, скажем, это было какое-то давнее психическое заболевание, – разве бы он не рассказал ей об этом? В конце концов, он же врач. Он специалист.

Мэри снова проверила телефон. То, что он не отвечал на сообщения среди рабочего дня, не было ничем необычным, но он-то все же был не на работе – как он сможет объяснить ей все это, когда вернется домой?

Если вернется домой.

– 24 – 2018

– Я подумал, устроим наше ежегодное отчетное собрание в саду, – сказал Тед. – Надо пользоваться такой хорошей погодой. Все остальные уже там.