На краю света

– Она была первой серьезной подружкой Джеймса, – продолжила Моди, адресуя свои пояснения Мэри, которая единственная не проронила ни звука. – Еще с университета, но они продержались пару лет после окончания. Такая лапочка. Они познакомились, потому что оба учились на врачей, так что она все это понимала – ну, образ жизни и всякое такое…

– И что случилось? – спросила Белла. Мэри еле сдержалась, чтобы не стукнуть ее. Они хотели разных вещей. Так сказал Джим, когда они с ним обсуждали своих бывших вскоре после первой встречи. И это было все, что нужно было знать Мэри. Прошлое не зря становится прошлым, и нет смысла ворошить его.

– Скажем так, Джеймс сделал все, чтобы она не могла с ним остаться. «Такой унылый», как-то сказала она мне, но, между нами, леди, – заговорщически понизила голос Моди, – она хотела получить кольцо, а он ясно дал ей понять, что никогда не верил в концепцию брака.

– Кому-нибудь добавить? – проверещала Джиллиан. Звук ее голоса был ужасен, но все что угодно было лучше, чем истории Моди и потоков крови, которые били Мэри в голову, когда она это слушала.

– Нет-нет, – ответила Мэри, ставя свой бокал на столик. – Мне надо заглянуть в ванную.

Она заперлась в кабинке и прижала дверцу ногой, чтобы никто не обнаружил, где она прячется. Спасшись от тошнотной смеси духов и осуждения, она прижала к глазам кулаки. Почему этот разговор должен был случиться именно сегодня? Последнее, в чем она нуждалась, это вот эта новая информация к размышлению, да еще от кучки женщин, которые и раньше воспринимали ее как неизбежные неприятности в жизни. Ну, типа, больших налогов или зеленых витаминных смесей.

Но узнала ли Мэри что-то новое? Джим бывал унылым. Ну, покажите ей мужика старше двадцати, который бы не бывал таковым, и Мэри первая подтвердит, что увидела чудо. Но после всего, что произошло вчера, весь мир казался таким хрупким, таким странным, таким… бесчувственным. Это не было уныние. Это был человек, думающий о том, хочет ли он продолжать жить – с Мэри или без нее. Она никогда не ощущала себя настолько бессильной.

Она попыталась вспомнить, какую еще личную информацию сообщила ей Моди. Джим не хотел жениться на Иви. Ну да, он был слишком молод. Мэри и сейчас, в тридцать один, не хотела связывать себя, хотя все родственники, журналы и рекламы не переставая, напоминали ей о тикающих биологических часах, как будто у нее в матке была заложена бомба, о которой она не знала.

Но если Джим не верил в постоянные отношения, что же тогда означали слова, которые он сказал тогда среди карт в Портраше: что он будет с ней всегда, до конца времен? Она никогда не спрашивала его об этом, у нее не было на это причин. Теперь же она задумалась – не могут ли некоторые обещания быть слишком завышенными, чтобы выполнить их.

Она отперла запор и вымыла руки, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Бессонная ночь отразилась на ее лице, а напряжение стискивало шею, словно клещами.

– Вот ты где. – Джим стоял возле двери в уборную, держа два бокала шампанского. Он протянул один Мэри. Ей не хватило мужества попытаться отговорить его от этого. Он казался смущенным, но, в целом, больше похожим на себя, чем был с утра. – Мне так и сказали, что ты, наверное, здесь.

– Хммм.

– Мы можем поговорить? Наедине?

У Мэри засосало в желудке. Он же не расстанется с ней прямо здесь, сейчас? Джим, которого она знала, никогда бы так не поступил.

Оглянувшись на пялящихся на них «степфордских жен», Джим повлек Мэри мимо двери, через зал, к выходу, и на скамью в палисаднике. Убедившись, что их никто не может услышать, он продолжил:

– Я хотел попросить прощения. За то, что было раньше. Я не должен был вываливать на тебя все это.

– Что ты имеешь в виду? – На улице дул ветер, и Мэри поежилась. Джим сдернул с себя пиджак и накинул ей на плечи. Она вспомнила их второе свидание в Белфасте, когда они ходили к реке. Когда она думала о лучшем времени в своей жизни, она всегда – всегда – представляла Джима. Когда же все начало портиться? Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

– Я имею в виду, что хочу извиниться. В последнее время мне казалось, что я в каком-то туннеле, как будто, не знаю… Как будто свет впереди становится все слабее и слабее.

У нее сжалось сердце. Она не могла избавиться от чувства, что это она должна была держать горящий фонарь для Джима.

Как будто угадав ее мысль, он добавил:

– Я знаю, что ты хочешь мне помочь, но я должен сам разобраться. Поэтому я и… полагаю, отталкивал тебя. Я хотел уберечь тебя от этого. – Джим обвел руками свое тело, формы которого Мэри теперь знала, может быть, лучше, чем свои собственные. – Но это нечто, что я должен исправить сам. Если ты дашь мне время, чтобы разобраться кое с чем, все будет в порядке.

Мэри кивнула. Ей так хотелось спросить, сколько ему нужно времени – месяц, год? И когда это оговоренное время пройдет, сможет ли он гарантировать, что такого больше не повторится? Не будет ни пьяных отключек, ни необъяснимых отсутствий.