На краю света. Подписаренок

Чернов высоко держал доху всем напоказ, а Михеев стоял за столом с поднятым молотком и ждал, когда кто-нибудь заявит о своем желании купить ее. Мужики молча смотрели на Чернова с дохой и на Михеева с молотком.

Это даже удивило Михеева, и он стал сердито понукать собравшихся:

— Вы что, не слышали? Продается с торгов собачья доха, хорошей выделки, почти новая. И всего, только за три рубля. Кто берет? Заявляйте!

И опять молчание. Никто не изъявлял желания покупать доху Сивоплеса. Это уж рассердило Михеева.

— Это безобразие! — закричал он. — Вы что, сговорились срывать торги?! Это вам даром не пройдет!

— Денег нет, господин урядник! — послышались голоса.

— Как это нет! — возмутился Михеев. — Всего три рубля за такую вещь Хозяин дохи здесь?

— Здесь! — послышались голоса, и Никиту Сивоплеса вытолкнули вперед.

— Твоя доха? — резко спросил его Михеев.

Сивоплес с испугом смотрел на Михеева и что-то бормотал. Михеев прислушался и сердито стукнул молотком.

— Что он говорит? — спросил он у старшины.

— Кто его знает, — ответил старшина. — Я прошлый раз пробовал говорить с ним, но так и не понял, что он бормочет. Я посадил его в каталажку. Думал за ночь он очухается, но и утром у него ничего не понял. Он вроде блаженный у них.

— Ну, вот что, как там тебя?..

— Никифор Сивоплес, — подсказал Иван Адамович.

— Ну, вот что, Никифор Сивоплес. Давай три рубля, бери свою собачью доху и иди с ней к чертовой матери.

Никиша молча стоял перед Михеевым и только моргал глазами. Михеев посмотрел на него, обождал немного и сказал:

— Не хочешь?! Ну, тогда пеняй на себя. — Тут он несколько раз сильно стукнул молотком и громко закричал: — Продается собачья доха… Малоношеная… Хорошей масти… И всего только за два рубля. Кто берет?!

И опять никто из мужиков не изъявил желания купить доху Сивоплеса. Тут Михеев совсем взбеленился:

— Продается собачья доха, малоношеная, хорошей масти… Продается… продается… продается всего только за один рубль!.. Кто берет?

Тут Михеев несколько раз стукнул молотком по столу и уставился на мужиков, пришедших на торги. А те смотрели на него и опять не изъявляли желания покупать эту несчастную доху. Сзади послышался глухой ропот и недовольные голоса. Михеев резко застучал молотком и сердито произнес:

— Последний раз объявляю — продается собачья доха и всего только за один рубль. Кто берет?

Михеев угрожающе поднял молоток вверх, как будто хотел пригрозить всем за то, что они не покупают доху Сивоплеса. Наступила напряженная тишина. Михеев стоял с высоко поднятым молотком. И тут комский урядник вдруг заявил:

— Если за рубль, то я беру.

Михеев облегченно вздохнул. Торги у него наконец-то сдвинулись с места. И он громко объявил:

— Собачья доха! Идет за один рубль! Кто больше? Считаю: один рубль — раз! — И он сильно стукнул молотком. — Собачья доха… Идет за один рубль. Кто больше? Считаю — два! Собачья доха… хорошей масти… малоношеная, — раздельно говорил он. — Идет всего за один рубль… Считаю…

Михеев поднял молоток, чтобы стукнуть третий раз. И тогда собачья доха Сивоплеса задарма сделается собственностью урядника Чернова. И хотя все знали, что доха сделана из шкур бешеных собак, но в этот момент как-то забыли об этом и только жалели Сивоплеса. А Михеев стоял с поднятым молотком. Вот-вот произнесет «три»… И тут при гробовом молчании вдруг послышалось:

— Даю два рубля!

Это сказал Финоген. Он сидел за столом рядом с Михеевым и вместе со всеми переживал беду Сивоплеса. И когда увидел, что доха за бесценок перейдет в собственность комскому уряднику, не выдержал и громко заявил: «Даю два рубля!»

От такого оборота все сначала как бы обомлели, а потом дружно и радостно зашумели. Послышались голоса:

— Молодец Финоген! Давай, Финоген! Бери себе, чем отдавать этому живодеру.

Финоген вышел из-за стола, подошел к Чернову, взял у него Сивоплесову доху, встряхнул ее несколько раз и повторил:

— Даю два рубля.

А Чернов отвернулся в сторону и соображал, что ему теперь делать. Он видел, что все на сборне возмущены его решением взять задарма доху Сивоплеса, и решал: стоит ли ему из-за этой дохи глубже вбивать клин в свои отношения с кульчекским обществом? Подумал, подумал… и отказался от этого. Так что доха Сивоплеса после третьего удара молотком перешла во владение Финогена. Финоген тут же при общем одобрении заплатил за нее два рубля Ивану Адамовичу, получал от него квитанцию и отдал ее вместе с дохой прямо в руки Сивоплесу.

Дальше были произведены торги на остальное добро недоимщиков. И хотя все вещи продавались за бесценок, но никто не соблазнился их дешевизной. Если кто что-нибудь и покупал, то покупал свои же вещи. Еремей Павлович Грязнов купил свое новое седло за три рубля, а Ондреян Лабадов свой дробовик тоже за три рубля. Ершовы выкупили свой холст. На этом все покупки с торгов и кончились. Все остальное имущество осталось непроданным.