На краю вечности. Книга 2

Законница в прекрасном расположении духа и меня это настораживает. Она приветливо улыбается, шутит и даже не спрашивает, как продвигаются мои дела по внедрению в круг отверженных. Ее белокурые волосы завиты в локоны и уложены в стиле тридцатых годов. Красная помада на губах подчеркивает белизну кожи. От нее пахнет Шанелью и косметикой. Вампиры обычно избегают столь сильных ароматов, пользуясь эфирными маслами. Мелочь, а наводит на мысли.

— Куда мы едем? — спрашиваю я.

— Тебе знакомо это место, — с улыбкой отвечает Астрид и бросает на меня взгляд полный обожания. — Обещаю много бурных эмоций. Тебе понравится.

— Сколько тебе лет, Астрид? — разглядывая ее профиль, спрашиваю я.

— Это не корректный вопрос, — хмурится моя собеседница.

— Для смертной женщины — да, но не для вампира. Мы же, напротив, гордимся своим возрастом. Разве ты не в курсе? — внимательно наблюдая за ней, осведомляюсь я.

— А мне нравится эта романтика смертных, — отвечает Астрид с деланным воодушевлением. — Можешь считать, что я не хочу отвечать на твой вопрос.

Мне начинает казаться, - отвечаю я, понимая, что законница везет меня в тюрьму. В голове крутится только одно предположение - мадам Пайпер подстроила, что моего сына задержали. Он не вернулся домой, его мобильный молчит. Если все действительно так, то это полностью моя вина. Надо было сразу брать Америго в оборот, а не страдать сентиментальностью - он же мой брат. - Что тебе есть что скрывать.

Астрид тихо смеется.

— Это ты из своего опыта такие выводы черпаешь? — произносит она, кокетливо глядя на меня. — Хочу тебя разочаровать — не у всех вампиров столь темная биография.

Машина въезжает на территорию тюрьмы.

Входим в здание. Мне долго оформляют пропуск, сверяют отпечатки пальцев. Все это сильно нервирует Астрид, которая недовольно шипит на рядового законника, обещая устроить ему веселую жизнь, но тот никак не реагирует, продолжая делать свою работу. Наконец мне выдают пластиковый брелок и мы идем к лифту. Мадам Пайпер нажимает на восьмой этаж нижнего уровня и напряжение сковывает мне плечи. Я еще не забыл, что находится там. Стараюсь сохранить невозмутимый вид.

Астрид наблюдает за мной, молча усмехаясь. С каким же нетерпением я жду того момента, когда все это будет позади и я смогу свернуть ей шею, а потом вогнать кол в сердце. Идем по знакомому коридору. Мадам открывает узкую дверь и делает знак следовать за ней. В комнате царит полумрак. Здесь нет мебели, только огромное стекло во всю стену, через которое видно все, что творится в пыточной. Сейчас там пусто.

— Отсюда я наблюдала за тобой, — в тоне Астрид скользит торжество. — У тебя красивое тело. Впрочем, девочки тебе уже, наверное, говорили об этом.

— Зачем ты притащила меня сюда? Поиграть в воспоминания?

Вампирша улыбается. Подходит ко мне, проводит руками по грудной клетке.

— Не ершись, скоро все узнаешь, — мягко говорит она, но в глазах ничего, кроме жестокости.

— Немедленно, — требую я, сжимая ее запястья и притягивая к себе. — Или я за себя не ручаюсь.

— Что, поднимешь на меня руку? — усмехается Астрид. Она расслаблена и ничего не боится, настолько уверенна в том, что я ей ничего не сделаю. Или ей все равно? Слышатся шаги, гул голосов. Дверь в пыточную открывается и туда входят Фабрисио и Арсен в сопровождении двух охранников. Тут же забываю о законнице и приникаю к стеклу. Мой сын выглядит растерянным, но старается держаться.

— Его задержали ночью, на подходе к дому, — довольно говорит Астрид. — Обвинение еще не предъявлено, но так как его подозревают в сговоре с Якубом Монро, который сотрудничал с отверженными, процедуру дознания было решено ускорить.

— И все это, конечно же, твоих рук дело, — дрожа от негодования, говорю я.

— Ну, разумеется, — холодно отвечает Астрид. — Я хочу, чтобы ты понял, что со мной нельзя играть. И теперь тебе придётся выбирать между сочувствием брату и жизнью своего сына. У тебя была возможность сделать все по-доброму, без насилия, но ты его упустил. А мне нужны результаты. Я не намерена ждать, пока ты уговоришь свою совесть сделать выбор.

— Но ведь он же после препарата во всем признается, какой для тебя в этом смысл? Его посадят и все закончится, — непонимающе спрашиваю я, глядя как Фабрисио делает Арсену укол.

— Я хочу результата от тебя, — жестко говорит Астрид. — Думаю, что, понаблюдав за пытками своего сына единожды, у тебя не будет желания повторить подобный опыт.

— Дай отбой всему этому, — прошу я, указывая рукой в сторону пыточной. — Ты ведь знаешь, что я все сделаю, чтобы спасти сына…

— Поздно. Постарайся получить максимум удовольствия, — отвечает Астрид и выходя из комнаты, запирает ее на ключ. Я остаюсь один.

Отчаянье — это когда даже не можешь молиться. Тебя словно парализует, не остается ничего — ни эмоций, ни ощущения реальности. Только глухая, черная пустота, которая поглощает все твое существо. Последующие два часа, проведенные перед окном в пыточную, мне хочется забыть, как страшный сон. Если бы кто-то мог стереть их из моей памяти — был бы благодарен.