На краю вечности. Книга 2

Страх пробуждается мгновенно. Становится холодно и неуютно. Хочется бежать со всех ног, чтобы как можно скорее развеять это ужасное предчувствие беды. Убедиться, что все в порядке и вернуть себе привычное состояние. Только бы все обошлось. Только бы ничего плохого не произошло! Ради Айлин сохраняю внешнее спокойствие. Она берет меня под руку и мы быстрым шагом идем к такси.

Путь кажется мне бесконечным. Айлин продолжает названивать Америго. От напряжения у нее вспотел ладошки и на черной поверхности телефона остаются разводы. Откинувшись на спинку сиденья, закрывает глаза и пытается медитировать. Но судя по выражению ее лица, что-то идет не так. Тревога растет, и она уже не может усидеть на месте. Вертится и ерзает. Я даже боюсь спрашивать, что она там видит.

Попросив водителя пождать нас, Айлин пулей вылетает из салона и бежит в салон. Спешу за ней. Она бежит вверх по лестнице, задыхается. Ее пробивает на приступ кашля, но она не обращает на это внимания.

Дверь кабинета Костса закрыта. На настойчивый стук никто не отзывается. Девушка проводит по ней руками. Что-то шепчет, снова дергает за ручку. Запах крови, который я ощущаю, дает мне понять, что я увижу, когда переступлю порог. Чувства выключаются, уступая место пустоте. Когда дверь открывается, морально я уже готов.

Костас сидит за столом. Его горло перерезано от уха до уха. Белая рубашка стала красной от крови. На полу с ножом, вогнутым по самую рукоятку в солнечное сплетение лежит Америго. Убийца точно знал, что нужно сделать, чтобы вампир быстро не пришел в себя после ранения. Айлин охает и опускается рядом с ним на колени. Проводит над ним руками и убедившись, что подвоха нет, медленно вытягивает лезвие из его раны.

Подхожу к столу. Там, написанная небрежным почерком лежит записка для меня.

— Зотикус, оно того стоило? — и кривой смайлик в конце фразы.

— Ну же открывай глаза, — доносится до меня шепот Айлин. Медленно оборачиваюсь. Вижу, с какой нежностью, смотрит на него. С каким теплом касается пальцами щек, покрытыми трупными пятнами. Снова перевожу взгляд на мертвого Костаса. Комкаю записку и бегом выбегаю из кабинета. Моя воспитанница что-то кричит мне в след, но я не понимаю ее слов. Все, чего я сейчас хочу, это убедиться, что с Лив все в порядке. Пусть с ней все будет хорошо! Пусть она окажется жива! Я повторяю про себя это так часто, что это становится похоже на заклинание. Сажусь в такси, которое ждет возле салона и назвав адрес, прошу гнать что есть мочи. Водитель с недоверием смотрит на меня, но спорить не решается. Следовать моей просьбе, впрочем, тоже.

Пока мы добираемся до места, где хранится гроб с телом Лив, я превращаюсь в комок нервов. Долго не могу справиться с замком, потому что пальцы онемели и не слушаются. У меня надрывается мобильник. Это Айлин тревожится за меня, но мне сейчас не до девчонки. Вхожу в дом, с тяжелым сердцем спускаюсь в подвал. Толкаю крышку гроба, в котором лежит Лив. Она со крипом откидывается в сторону. Я не хочу верить в то, что вижу. Нет. Это слишком. На красной бархатной обшивке лежит почерневший труп моей возлюбленный. Истинная смерть. Надежд на лучшее нет и больше не будет. Меня словно парализует. Не могу поверить в то, что все закончилось. Ее больше нет. У нас нет ни надежды, ни шанса. Нас больше нет. Есть только я. Лив больше никогда не будет рядом со мной. Никогда. Никогда.

Осознание это бесчувственного, холодного слова с привкусом безысходности и одиночества. Не могу сдержать вопль отчаянья, который кажется, раздерет мне горло. Пальцы мертвой хваткой вцепляются в гроб. Под ними скользит атласная обшивка, которая кажется мне холодной и царапает кожу. Сквозь пелену до меня долетает чей-то женский голос и глухие шаги. Чья-то теплая рука ложится мне на плечо. С громким рыком сбрасываю ее в сторону.

— Брат, ну же посмотрит на меня, — требует кто-то голосом Америго. Он мне кажется волнистым и расплывчатым. Как волны нарисованные акварелью. Ну же, давай! Не отключайся от реальности, вернуться будет сложно.

Хочу оттолкнуть его, выпустить клыки, чтобы он понял, что здесь лишний, но вместо этого меня накрывает слабость. Пальцы разжимаются, ноги подкашиваются, и я оказываюсь на полу. Америго тут же склоняется надо мной, что-то говорит, но я не разбираю его слов.

Лив умерла. Ее нет. Разве что-то еще может иметь значение?

Смутно помню, как вместе с Арсеном отправляемся к Элиоту. Как останки Ливии пожирает исчезают за металлическими дверцами печи. Меня словно выключали и кажется, что эта реальность происходит не со мной. Через пару часов я приду в себя и окажется, что я просто умер и все это было не более чем бредом. Но проходят часы, а наваждение не исчезает. Я так же мертв, как и моя женщина.

Той же ночью я решаю, что будет отпущение праха. Не хочу с этим тянуть. Ведь отсрочка ничего не изменит. С урной в руках выхожу в гостиную. Там меня уже ждут Айлин с Арсеном и мой брат. Смотрю на них невидящем взглядом.

— Машину поведу я, — поднимаясь на ноги, говорит Америго.