На краю Вселенной

Чертов ментальный дренаж! Этих слов в легионе боялись больше всего на свете. Сейчас инстинкты требовали от меня выхватить нож и обрезать щупальце провода, вытягивающее из меня все самое ценное, чем я обладаю, — память о прожитых годах. Я боялся поддаться искушению и тем самым выдать себя. Терпение и еще раз терпение. Но как же мучительно оно давалось.

— Какие странные образы… никогда ничего подобного не видел! — удивленно воскликнул генерал, рассматривая на экране отрывки воспоминаний, перекачиваемых в машину.

— Не похоже на воспоминания рядового диверсанта. Вам не кажется, адъютант?

— Скорее это воспоминания, присущие элитным единицам спецназа, — согласился тот.

— Возможно, он не обычный саботажник, — с жаром добавил Фролов. — Он из элиты…

— Вы тоже так считаете? Ничего не понимаю! Мне казалось, программу «Альфа» закрыли много лет назад. Откуда тогда он здесь взялся? Может быть, пора проработать новую версию? Он один из уцелевших. После всеобщего хаоса десять лет назад многие остались не у дел…

— Я уверен, все намного сложнее, чем кажется, — напряженно сказал Фролов. — Империя не оставляет попыток вызнать наш секрет пространственных врат. Разведка доложила, что Имперцам давно была известна дата нашего нападения на Тукану. Его могли отправить сюда накануне битвы, чтобы втереться к нам в доверие и выполнить свое задание.

— Хм… Не исключено, — нахмурился генерал.

Мощные лопасти промывальщика мозгов затягивали в воронку все больше и больше моих воспоминаний. Добираясь до самых глубоких и хорошо спрятанных.

— Этого достаточно! — приказал генерал, отдавая Фролову маленький киберком. — Все это крайне интересно и занимательно. Теперь, спустя столько лет, мы сможем, наконец, понять, что именно происходило на Эпилоне. Что намерены делать сейчас?

— Нужно согласовать, в каком из лагерей для военнопленных его содержать.

— Как насчет Кальмарской колонии? — предложил адъютант.

Генерал, подумав, отрицательно покачал головой:

— Нет. Там он и недели не протянет. В четвертый концентрационный лагерь на Клермонте.

— Будет жаль потерять человека с такими умениями и опытом, — напомнил Фролов.

— Ваша взяла, командор. После Клермонта отправьте его в систему Проциона в статусе военного преступника. У него будет много времени на размышления. Лично я на его месте в той дыре только и думал бы о том, как поскорее покинуть это воистину адское место. Пусть подумает на досуге. Сотрудничая с нами, он облегчит собственную участь и скосит срок. Если, конечно, протянет достаточно долго, — добавил генерал, забираясь внутрь командной машины.

— Когда машина в сопровождении бронетехники покинула взлетное поле, Фролов перевел дыхание и быстро стал распоряжаться:

— Подавите его псиспособности с помощью нейротоксинов, они ему все равно больше не понадобятся. Отвечаете за его сохранность головой, лейтенант.

Склонившись надо мной, он хитро подмигнул мне:

— Тебе невероятно подфартило, капитан. Большая промывка не так страшна, как о ней идет молва. После нее не становятся полными идиотами. Временная потеря памяти, небольшой дисбаланс личности и прочие побочные эффекты предпочтительней, чем если бы тебя отделали как бог черепаху. Кто знает, возможно, когда мы встретимся в следующий раз, ты обрадуешься мне, словно доброй выпивке! Ну что, забудем раздоры и в качестве примирения пожмем руки?

Довольный вердиктом в отношении моей судьбы, Фролов сделал знак поднять меня с земли. Солдаты подхватили меня под мышки и одним рывком вздернули на ноги.

— Я охотнее пожму руку дьяволу, чем тебе… — глухо прорычал я, выхватывая спрятанный нож.

Один из солдат захлебнулся в собственной крови, когда я скользящим движением попал по его не защищенному броней горлу. Повернувшись на скованных ногах на сто восемьдесят градусов, я ткнул второму локтем в лицо, а потом прыгнул на Фролова, вложив в этот прыжок всю свою ненависть и ярость. Фролов еще удивленно поворачивался ко мне, интуитивно ставя блок руками, когда острие ножа пробило обе его ладони насквозь. Не останавливаясь, нож пригвоздил их к животу, погружаясь меж защитных пластин по самую рукоятку. Его костюм был сегментным, а не сплошным, как казалось на первый взгляд. На нем было несколько уязвимых точек, расположенных на стыках брони.

— Увидимся в аду, сволочь! — Плюнув в перекошенное болью лицо Фролова, я провернул лезвие.

После такого удара немногие могут остаться в живых.

Тяжелый приклад ударил меня по затылку. Теряя сознание, я услышал крики всполошившихся солдат:

— Врача! Командор ранен! Врача!

— Не трогайте его! — прохрипел Фролов, сплевывая на землю сгустки крови. — В концентрационный лагерь… он нужен живым. Пока еще нужен…

Прибывший фельдшер вызвал гравилет медицинской службы. Рана была тяжелой. Пока командора Фролова грузили на носилки, опасного диверсанта без всяких церемоний сковали наручниками выше локтей и закинули в кузов грузовоза. Почти одновременно с двигателем гравилета зарычал мощный мотор армейского грузовика, и Ингвар Грин начал свое второе путешествие в неизвестность.