На крючке

Запястья горят от веревки: я разминаю пальцы, не обращая внимания на пульсацию в голове и засохшую кровь, стягивающую кожу лица.

Очнулась я в каком-то тумане, с пистолетом, приставленным к моему виску, и Сми, готовым расправиться с Джеймсом. На запястье остались порезы от моих попыток освободиться от веревки. Но, если честно, никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной, как в тот момент, когда увидела, как Джеймс падает на колени – как раб собственной травмы.

Если бы мой отец не убил Сми, это бы сделала я.

Ярость захлестывает меня, как горячая лава, из-за обмана отца. Он использовал моего брата, чтобы затащить меня сюда, и позволил Тине издеваться надо мной и связать.

Это совсем не любовь.

Джеймс смеется, морщась от боли. Мне страшно думать, насколько могут быть серьезны его травмы.

– Ты издеваешься? Двоюродный брат и родной? Вот так удача.

Я смотрю на Тину, которая приближается к тому месту, где я нахожусь.

Отец постукивает пистолетом по ноге, его тело напряжено, глаза суровы. Спроси меня месяц назад, я бы сказала, что мой отец никогда не возьмет в руки оружие. И тем не менее он здесь в образе гангстера.

– Хотел бы я, чтобы это было шуткой, – отвечает он.

Джеймс удрученно мотает головой и спотыкается, роняя нож на пол. Я в ужасе бросаюсь к нему, но меня оттаскивают назад за волосы – это Тина.

– Я так не думаю.

Я подумываю о попытке сопротивления, но не хочу отводить взгляд от Джеймса, боясь, что если я это сделаю, случится что-то ужасное. Паника растекается по моим венам.

Отец делает шаг вперед, отбрасывает нож с дороги и становится перед Джеймсом, уткнув дуло пистолета ему в лоб, чтобы тот опустился на колени.

– Папа, – умоляю я с колотящимся сердцем. – Прекрати.

– Ты не видишь сходства, Венди? – он снова смотрит на меня.

– Сходство с кем?

Тина больно дергает меня за волосы.

– С Джоном! – огрызается он. – Внебрачный ребенок твоей матери и моего старого делового партнера Артура.

Я задыхаюсь от шока, который переполняет меня до краев.

– Что? Нет, мама никогда бы не…

– Пожалуйста, Венди, – смеется мой отец, – хватит уже быть такой наивной.

– Джонатан… мой брат? – Джеймс разевает рот, его лицо бледнеет.

– Технически, наполовину, – отец приседает и тыкает двумя пальцами Джеймсу в бок. – Я думал, ты умер вместе с ними.

Джеймс выгибается, стонет от боли, его лицо напряжено.

Меня колотит, пока я выдавливаю из себя бессвязные слова.

– Папа, пожалуйста. Если ты хоть когда-нибудь меня любил, прекрати это, – в груди разгорается пожар, пока Тина хихикает у меня за спиной. – Разве ты не достаточно натворил?

Я задыхаюсь, слезы горячими струйками текут по моему лицу. Отец берет паузу, убирает от Джеймса окровавленные пальцы и выпрямляется. А потом смотрит на меня добрыми глазами.

– Я люблю тебя, Маленькая Тень. Но я не могу позволить ему жить. Он сжег все мои самолеты. Он пренебрег моим предложением о бизнесе. Он плюнул мне в лицо и выставил мою дочь дешевой шлюхой у всех на глазах.

Ярость и горе борются друг с другом за первое место в моей душе.

И по мере того, как все его заявления встают на пьедестал, любое замешательство, которое у меня когда-либо было, исчезает, а ясность преодолевает все чувства. Теперь я понимаю, почему мой отец никогда не обращал внимания на Джона.

Почему у Джона черные волосы и хмурые черты лица, так похожие на черты нашей матери и Джеймса.

Во мне бушует отчаяние, нашептывая миллион разных вопросов.

Отец снова поворачивается к Джеймсу, приставляет ствол револьвера к его голове и со щелчком снимает его с предохранителя.

– Последние слова, Крюк?

– Дурной тон, Питер, – бурчит Джеймс. – Это не совсем честный бой.

Он смотрит мимо отца, устремив на меня помутневшие глаза. Он облизывает губы, пока кровь капает из уголка его рта.

– Не говори, – шиплю я с таким напряжением, что в животе становится больно. – Не смей.

Он улыбается, и, клянусь Богом, от этого зрелища мне хочется умереть.

– Самое великое, что я сделал в своей жизни, – это полюбил тебя, Венди, дорогая.

У меня разрывается сердце, агония проникает в самую душу. Из моего горла вырывается истошный всхлип, заставляя отца обернуться. Неистово сопротивляясь, я со всей силы ударяюсь головой о череп Тины, отчего ее хватка ослабевает.

Вырвавшись, я падаю на землю и, опираясь на руки и колени, ползу к телу Старки, и как раз в тот момент, когда я тянусь к нему, Тина хватает меня за лодыжку.

Она оказалась быстрой.

Но не настолько.

Я поворачиваюсь к ней, поднимаю револьвер к ее лицу и, не задумываясь, стреляю.

Кровь хлещет из боковой части ее головы – у меня с трудом получается дышать, глядя на то, как она забрызгивает мои ноги, а ее безжизненное тело падает на пол.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, я медленно встаю и перевожу взгляд на отца, перед которым на коленях стоит Джеймс.

И они оба смотрят на меня, вытаращив глаза.

Слезы текут по моему лицу, осколки сердца пронзают мою плоть, когда я поднимаю трясущиеся руки и направляю пистолет на отца.

– Так не должно было случиться, – шепчу я.

– Венди, – говорит Джеймс настолько громко, насколько это возможно в его положении. – Остановись.