На крючке ярости

— Dum spiro spero, — шепнул мужчина, скользя пальцами по траве и, усмехнувшись, жестко прибавил, — Interfectorem occidero!

Прямо перед Винсентом взметнулась стена горячего, дышащего жаром пламени, и мужчина невольно попятился.

По сторонам раздались испуганные крики, вопли — люди, окружающие их, безусловно, тоже видели огонь и боялись его ничуть не меньше, даже больше, чем сведущий в магии мужчина.

Винс скрипнул зубами — справиться с магией Анхеля он никогда не мог, пламя, вызванное им, потушить был неспособен, и сейчас был практически беспомощен перед проклятым заклинателем, не имея возможности защититься.

Что он, в сущности, мог сейчас, на что был способен? Обратиться львом, перемахнуть через огонь, как делают хищники в цирке? Да это же смешно, в самом деле, к тому же привлечет лишнее внимание.

Нет, конечно, он что-то помнит, обладает некоторыми знаниями, которые в этом времени иметь еще не должен… Хм. Что ж, видимо, придется их пустить в ход.

Мужчина бесстрашно шагнул навстречу бушующему пламени и вдруг как-то вскинулся, резким движением раскрывая и расправляя плечи, поднимая голову и немного разводя руки в стороны. Он, в отличие от противника, времени на слова не тратил, он колдовал, творил душой, сердцем, а такая магия всегда превосходит ту, что создана искусственно.

Мощный столб пламени, взметнувшись в нескольких сантиметрах от него, казалось, достиг небес. Замер на несколько мгновений и внезапно растянулся, растекся в разные стороны, заслоняя дорогу огню Мактиере, перекрывая ему путь.

Его противник, такого, очевидно, не ждавший, откровенно зарычал, выпадая из образа холодного, уравновешенного маркиза и, не желая терпеть поражение, стиснул руки в кулаки, затем вскидывая их в воздух.

— Non progredi est regredi, — прошипел он и, раскрыв ладони, словно толкнул пламя вперед, — Vincere aut mori!!

Пламя, бьющееся в агонии перед останавливающим его огненным забором, взметнулось выше, будто пытаясь перебраться через него… но в последний миг вдруг изменилось, обращаясь острыми, как иглы, шипами, по-прежнему пламенными, по-прежнему горячими, но теперь куда более опасными.

Люди, те из них, кто еще оставался поблизости, кто в ужасе созерцал битву магов, с криками и визгами бросились в рассыпную — попасть под горячую (в прямом смысле) руку озлобленному колдуну не хотелось никому.

Винсент, сознавая, что с такой атакой справиться ему будет не по силам, невольно отступил, пытаясь удержать свой огонь нерушимым, пытаясь не дать противнику пробить его… увы. Пламенные шипы, копья, иглы пронизали пламя, как нож мягкое масло, проходили сквозь него, атакуя самого мага, били точно в цель, не давая возможности спастись.

Хранитель памяти увернулся от одного, отпрыгнул от другого… и, вскрикнув, схватился за плечо, падая на одно колено. Руку обожгло острым, как нож, пламенем, и по рукаву выданной учителем рубахи заструилась кровь.

Анхель криво ухмыльнулся и, подняв руку, указал точно на него, направляя атаку так, чтобы, наконец, оборвать жизнь извечного врага.

Винс вскинул голову. Прямо на него несся огромный сгусток пламени, острый, опасный, готовый уничтожить, готовый стереть с лица земли, а он не успевал никуда деться. Он не мог уклониться, он был обречен!..

И вот в тот миг, когда смерть несчастного хранителя памяти уже казалась неминуемой, когда даже он сам готов был малодушно закрыть глаза, сдаваясь своей горькой судьбе, прямо перед ним, берясь из ниоткуда, вдруг взметнулась гигантская водяная волна с искрящимися в ней хрусталиками льда. Взметнулась, закрывая его, отсекая смертоносное пламя и, нахлынув на последнее… потушила его, заливая заодно и заклинателя. Пламя, которое потушить не мог никто, кроме самого Анхеля, пламя, которое нельзя было одолеть, с которым невозможно было справиться — волна залила его, не давая более возродиться.

Мактиере замер с поднятыми в воздух руками, мокрый с ног до головы, растерянный, недоумевающий и безмерно злой; Винсент обалдело созерцал его. В том, что волну призвал не он, мужчина был уверен на сто процентов — во-первых, он даже не пытался что-то сделать, малодушно принимая горькое поражение. В том, что это сделал не его учитель, он был уверен тоже — Рейнира нигде поблизости определенно не было.

На залитую водой, укрытую тишиной площадь вдруг обрушился громом стук конских копыт. Ла Бошер повернул голову, недоумевая, не понимая, кому могло прийти в голову примчаться сюда, да еще и с такой громогласной дерзостью… и тотчас же растерялся еще больше. Уж кого-кого, а этого человека он увидеть точно не ждал.

Всадник, стремглав подлетев к ошарашенным магам, затормозил и, не покидая седла, склонился с него, протягивая хранителю памяти руку.

— Залезай, — коротко велел он.

Винсент медленно встал. Он все еще стоял на одном колене, все еще казался сам себе побежденным, и от встречи с этим человеком чувство поражения лишь усилилось. Но как, как, откуда???

— Антуан… — Анхель скрипнул зубами, лишь сейчас неспешно опуская руки, — Какой дьявол принес тебя, проклятый мерзавец?! Оставь мальчишку, это моя добыча!