На крутом переломе

Выяснив положение, правильно оценил обстановку и создал ударную группу, расширив круг ее специалистов вплоть до рабочих инструментального цеха. И тогда люди поняли, что изготовление своего, отечественного инструмента — дело действительно архиважнейшее. Иначе завод будет поедать самого себя.

«Кому же поручить руководство этой группой? — думал Никаноров. Конечно, лучше всего, если бы Михаилу Николаевичу. Однако главный технолог после стычки с Ястребовым все еще в больнице — инфаркт. И неизвестно, сколько там пробудет. Яктагузов потянул бы, но ему надо заниматься цехом. Придется, видимо, все на Пармутова взвалить. Хотя заместитель главного технолога загружен основательно, но молодой. Выдержит. И справится. Наделим его большими правами. Напутствуя Пармутова, Никаноров сказал:

— Василий Владимирович, в кратчайший срок мы должны иметь картину того, что можем, что в наших силах. Надо, не откладывая ни единого часа, готовить нашу технологию для нашего инструмента. Когда встанет все оборудование — будет поздно. Вы должны упредить это. И дать инструмент заводу. Вы меня поняли?

— Конечно, Тимофей Александрович. Но, честно признаюсь, задача трудная. Особенно по времени. Маловато его.

— Времени, Василий Владимирович, и у меня нет больше. А где его взять? Поэтому выход один: работайте. Работайте в две — три смены. Работайте, сколько выдержите, сколько позволит здоровье. Как в годы войны.

— Но ведь сейчас не война? — возразил Пармутов.

— Сейчас реконструкция. Это тоже война с инертностью, с беспорядками. С равнодушием. Война на трудовом фронте. — Никаноров еще раз посмотрел на слегка улыбающегося Пармутова и понял, надо говорить все: — В жизни каждого человека, Василий Владимирович, когда-то наступает звездный час. Для вас он наступил. И если вы сумеете решить поставленную задачу, то, даю слово, кроме премии, будете первым кандидатом на должность главного технолога. Видите, я открыл свои тайны — значит, доверяю.

— А как же Михаил Николаевич? — удивленный неожиданным поворотом беседы, спросил Пармутов.

— Вы не конкурент ему. Он как человек, специалист, руководитель — хороший. Но ему уже шестьдесят шесть. И здоровье его оставляет желать лучшего. Как выйдет из больницы — на месяц отправится в санаторий. Подкрепится. Однако на этой должности долго не протянет. Поэтому раскрою вам карты: на место главного технолога нацелился Бурапов. Он уже в райком партии удочку закинул. Через Кудрина вышел на Каранатова, чтоб его в случае чего поддержали. Однако насчет его кандидатуры у меня есть серьезные возражения: он слишком долго был оторван от производства. Командовать привык. А тут работать надо. В министерстве мои возражения приняты.

— Тимофей Александрович, я буду работать не за пост, а по-совести.

— На это мы и рассчитывали, — согласился Никаноров. — Но вспомните про солдата… Думаю, и вам не век в замах ходить. Я знаю, человек вы порядочный. Поэтому был откровенен. Мне тоже не безразлично, с кем руководить заводом.

— Спасибо за доверие. Постараюсь, Тимофей Александрович. — И про себя Пармутов подумал: «А на счет кандидатуры на главного, ничего не скажешь, он здорово придумал. Действительно, плох тот солдат…»

«Хорошо еще, — вспомнил Никаноров, — что начинать пришлось не на голом месте. Кое-что все-таки было. Хотя уйма вопросов требовала творческого поиска и неотложного решения».

Дело закрутилось, набирая новые обороты. Пармутов сумел увлечь всю группу, и люди сутками не выходили из инструментального цеха и отдела. Любая идея Пармутова или кого-либо другого вызывала у людей интерес, и вскоре становилась общей.

Особенно трудно пришлось с матрицами. Допуск в их отверстии при изготовлении инструмента всего одна — две сотых миллиметра. Но самая закавыка состояла в том, что зазоры матриц на переходах тоже крайне малы: пять — десять сотых миллиметра. Получалось, если одна из матриц с первой по четвертую позицию выходила из строя — по износу или случайной поломке, — приходилось менять все. Это удовольствие обходилось заводу в копеечку.

Что делать? Пармутов не знал покоя, не находил себе места: днем и ночью его неотступно мучили эти проблемы. Он лишился нормального сна, плохо ел, осунулся. И жена не знала, как вывести его из вечного пребывания где-то в прострации: он смотрел на нее, а думал о другом. Разговор с директором накрепко засел в голове. «Не век, видите ли, в замах ходить». Никаноров, оказывается, психолог. Как все рассчитал. И в самом деле, хочется показать себя. Хотя ничего нового в должности главного нет, думал Пармутов. Уж сколько месяцев исполняю его обязанности. И получается. Никаких сбоев. Но дело не в этом. Раз дал слово — надо его сдержать. Наверное, я слишком забил голову проблемами. Надо уйти хоть на время от них. А как это сделать? Разве что уехать в сад?