На крыльях

Келла ужасно хотел спать, а Нинка лежала рядом и громко и фальшиво пела песни, не давая ему уснуть.

– Прекрати, – говорил ей Келла. Нинка кивала и снова начинала петь – еще громче. А изредка заглядывала ему в лицо и дула в ухо.

– Журавль, угомонись, а? – сонно просил ее Келла.

Она не успокаивалась до тех пор, пока не получила поцелуй, и сладко уснула под грохот волн за окном, уютно устроившись у Келлы под боком.

С Филиппин домой они возвращались неохотно – покидать райское местечко с голубым небом, прозрачной синей водой и роскошными пляжами не хотелось ни ему, ни ей. Однако оба они старались не показывать виду: шутили, подкалывали друг друга, смеялись. На борту самолета умудрились поссориться, помириться, заснуть, снова поссориться и молчать до конца полета, а потом вдруг начать внезапно, словно ничего и не было, разговаривать.

В родной город они прилетели днем. И Келла знал, что уже завтра ему придется вновь возвращаться сюда – чтобы улететь, но уже вместе с Кеем.

Погода обоим после солнца и зноя Филиппин показалась отвратительной. А еще больше настроение испортил неожиданный звонок Матвея, когда парочка уже ехала домой в машине Журавля, которую та специально оставила на платной стоянке аэропорта.

– Хорошо отдохнула? – спросил он Нину, и та тут же поморщилась, словно съела лимон. О Помойке она уже и думать забыла. А он опять вылез, как клоп из старого дивана.

– Более чем. Что нужно? – резко спросила она, держа руль.

– Ты все еще не передумала? – поинтересовался молодой человек. – Я знаю, что ты – умная девочка. И прекрасно понимаешь, что этот урод, – явно имел он в виду Келлу, – ничего тебе не даст. Кроме наследства, разумеется. Это я уже знаю от дяди. И приятно удивлен тем, Нина, как ты умеешь решать дела. Не промах.

– Я-то, может, и не промах, – хмыкнула девушка, – а вот ты мажешь мимо. Не тревожь меня больше. Если не хочешь проблем.

– Кто это? – спросил Келла и, поняв, поменялся в лице. Парень выхватил из рук Ниночки телефон и в выражениях скупых, но крайне доходчивых, треть из которых была нецензурная, объяснил Матвею, что с ним будет, если он не прекратит звонить его жене.

– Давай встретимся, – вдруг предложил Матвей. – Поговорим по-мужски.

– О чем мне с тобой разговаривать, дятел?

– Боишься? – поинтересовался Матвей. – Правильно.

– Я? – хохотнул Келла. – Нет. А тебе бояться советую.

На этом разговор прервался – Ниночка вырубила телефон.

– Нечего говорить с грязью, – заявила она зло.

– Потому что можно запачкаться? – спросил Келла с улыбкой.

– Потому что в добром здравии с грязью никто не разговаривает. От нее молча избавляются, – отвечала Нина.

– А ты бываешь умна, Королева, – по-хозяйски положил ей ладонь на колено парень. Ему не особо нравилось, что за рулем жена, однако поделать парень ничего не мог, решив для себя, что иногда будет давать ей возможность побыть главной в их паре. По крайней мере, это ему втолковывал хитрый Рэн.

– Я всегда умная, Рылий, – хвастливо заявила девушка. – Приедем и сделаешь мне массаж. У меня спина затекла в самолете.

То, как Келла делает массаж, ей ужасно нравилось. Как будто он был настоящим массажистом.

– И не только массаж, – пообещал Келла многозначительно. Перелет был долгий и утомительный, и наедине они не оставались уже много часов.

Однако их планы рухнули – дома у Журавлей их с большим нетерпением ждали родственники. Родители Келлы все еще не уехали обратно и очень хотели пообщаться с сыном. В результате после бурных посиделок, в ходе которых Виктор Андреевич дважды успел поругаться с Александром Михайловичем, Келла уехал домой вместе с родителями – наутро у них был поезд.

– Дорогой, почему ты не можешь ужиться с Виктором? – спрашивала уже в такси Марина Сергеевна, которой, как и Софье Павловне, было ужасно стыдно за поведение супруга. – Мне очень неловко перед нашими родственниками!

– Неловко ей! – говорил мужчина в сердцах. – А мне ловко смотреть на эту наглую морду и слушать оскорбления?! Нет, сын, ты слышал?! – обернулся он к Келле, который с матерью и сестрой сидел сзади и закатывал глаза. – Я этому идиоту говорю – ребенок родится, и если будет мальчик, назовем Федором, в честь моего отца, командующего воздушно-десантной дивизией, между прочим! А этот хлыщ глаза свои бесстыжие вылупил, и говорит: «Какой-такой ребенок?! Пусть сначала моя дочь на ноги встанет, не пихайте ей никакого ребенка!»

– Вообще-то, он прав, – устало заметила Марина Сергеевна. А супруг ее словно не слышал.

– А потом говорит, ухмыляясь, мол, что если будет мальчик, назовем в честь их прапрадедушки-купца Викентием!

– Викентий Ефимович, – захихикала Таня. Ефим, сам названный в честь прадеда-летчика, грозно на нее глянул.

– А если девочка, – продолжал Александр Михайлович. – Марфой! Издевается, гнус!

– Успокойся, па, папаша Журавль всегда так шутит, – попытался успокоить его Келла.

– Кстати, а когда твоя супруга поменяет фамилию? – стал вновь докапываться до него отец. – Запомни, сын, у твоего ребенка должна быть твоя фамилия.

– Да не нужны мне никакие дети! – взвыл Келла, который в душе сам еще был ребенком.