На крыльях миражей

Случайный одноразовый секс в ванной, на стиральной машине, с разбитной девчонкой на домашней дискотеке у друга. Он даже не помнил, получилось ли.

Хмельная вечеринка без тормозов. Весело было, игриво, шумно. Лида в тот вечер целовалась и танцевала со всеми, но в итоге выбрала почему-то его.

Да, она была в ту пору прехорошенькая, спора нет, но сердце, сердце молчало. К тому же о Лиде ходили нехорошие слухи – якобы девушка переходила из рук в руки и гордилась, что её любят все.

Утром следующего дня Егор не мог отделаться от тягостного ощущения, что совершил нечто неприличное.

У Лидочки было иное мнение: девушка всем и каждому рассказывала, что Егор – её молодой человек, что у них серьёзные отношения.

Она и улику спустя время предъявляла с выразительными полосками на тестовом маркере, – Егорка Спирин постарался!

Девица его преследовала, ловко пользовалась моментом, чтобы все видели – что-то между ними есть, просто любимый стесняется: молодой ещё, счастья своего не ведает. Он, как мог, избегал контакта: не о такой любви мечтал.

Друзья и подруги шушукались, встречали и провожали Егора ироничными взглядами, на что-то интимно-непристойное намекали, – краля твоя плывёт. Корма у неё что надо. Ватерлиния, где положено. Раздевать не надо – вся прозрачная. Да, недотрогой Лидку не назовёшь. Скорая помощь для каждого страждущего. Дура-дурой, а умная: теперь не отвертишься. Я бы тоже вдул.

– Кто же мешает?

– Так она теперь невеста. А ты, женишок, разве не в курсе – на сносях твоя ненаглядная?

Слухи смущали, вселяли нервозность. Егора трясло. Жениться заставили родители.

– Откуда мне знать, что Лидка от меня понесла? Пьяный был. ничего не помню.

– Какой ей резон врать? На принца ты не похож. Было, скажи, было?

– Да было, наверно, и что!

– За поступки отвечать надо, сынок. Ребёнок не виноват, что папа дурень.

В загсе на вопрос регистратора, – готовы ли вы дать друг другу клятву любви и верности, – Егор с трудом выдавил “Да!”. О свадьбе он запомнил одно – было тягостно и дурно.

В первую ночь новобрачные спали спина к спине. Но, быть, как говориться, у воды и не напиться? Спать в одной постели с нагой красавицей и не прислониться? Супружеских обязанностей Егор не избегал. Лидочка время от времени изъявляла желание близости – он добросовестно отрабатывал феодальную повинность: в одной и той же скучной позе, в неспешно-равнодушном ритме, с невыразительным, даже вялым финалом. Отваливался, опроставшись от взбесившегося давления плоти, и тут же засыпал, повернувшись на другой бок. И так двадцать лет. Егор даже сумел себя убедить, что так живут все, что это норма.

Мечтал ли он о любви? Наверно да. Как все мужчины и все женщины. Но не увлекался. Время и вдохновение полностью отдавал профессии, где его ценили и уважали, где он мог полностью раскрыться.

Служебных романов Егор избегал, хотя внешним видом, непринуждённой манерой общаться, врождённым чувством собственного достоинства и умением шутить порождал неподдельный интерес у женщин разных возрастов. К флирту относился не то, чтобы равнодушно, спокойно, – мне льстит ваше желание понравиться, вы прелесть, Зиночка, но я уже двадцать лет как повенчан с другой женщиной.

Жизнь – занятное приключение: всё в ней случается неожиданно, вдруг – в этом вся прелесть земного бытия. Любовь настигла и Егора. В самое, казалось бы, неудачное для светлых чувств, время: шёл летний дождь – тёплый, но стремительный, чрезмерно обильный, с тяжёлыми чёрными тучами и резкими порывами ветра.

Не спеша, поглощённый раздумьями о бренности жизни (пару часов назад прямо на работе у руководителя отдела, всего на два года старше Егора, случился жестокий инфаркт), он ехал домой, куда совсем не было желания возвращаться: дочь уехала на моря, а контакт с супругой был потерян окончательно. Жили как бы вместе, но каждый сам по себе: вели общее хозяйство, встречались и провожались символическими поцелуями, изображали для посторонних идеальные отношения. Но без искорки, по привычке.

Ритуальные танцы с бубнами ссор и распусканием истерических перьев случались редко. Супруги были друг к другу безразличны, но почему-то сохраняли верность. Или её видимость. Егора, во всяком случае, не интересовало, чем живёт, где и с кем бывает жена. Сам он был воспитан на здоровых этических принципах: измен как таковых не признавал, ревниво относился к репутации.

Дождь усиливался, дворники не справлялись с потоками влаги.

– Пожалуй, лучше пережду, – подумал он, и прижался к обочине возле остановки автобуса у палатки “Союзпечать”, – куплю журнальчик, полистаю, отвлекусь от скорбных мыслей, которых накопил столько, что в голове не умещаются.

Егор раскрыл зонт, шагнул на территорию стихии и обомлел, увидев на остановке девушку, которая была мокрой с ног до головы, потешно прыгающую на одной ноге, как обычно это делают купальщики, вылезшие из воды.

Сердце отреагировало на обыденную сценку усиленным биением. По всему было заметно, что нимфа только что добежала до навеса. Вода всё ещё стекала с одежды струями.