На крыльях миражей

Однажды пришла с работы чрезмерно возбуждённая, безгранично радостная, объятая бурным нескрываемым восторгом, но без любимой Вячеславом косы, с совсем короткой причёской. Внутри у него что-то екнуло и с хрустом надломилось. Ответить, почему такое случилось, жена отказалась наотрез. Вместо объяснения она устроила безобразную истерику.

Вячеслав никак не мог понять, зачем и почему она это сделала. Коса, можно сказать её основное достоинство, привлекательность и гордость – неизменный символ их любви, источник его творческого вдохновения.

Он не просто горевал – плакал, словно прощаясь с чем-то самым дорогим и  важным. Конечно, у всего есть причина. Обоснуй, поделись сокровенными мыслями. Любимый всегда сумеет понять, если происходит искренний диалог.

Вячеслав сам не понимал, почему смену причёски воспринял как объявление войны. Ему казалось, что даже измена была бы не столь жестоким шагом, как изменение привычного образа, в который собственно он и был влюблён.

Фактически он видел теперь другую, в чём-то даже чужую женщину. Это шокировало, показалось непристойным, обидным, нелепым действием.

С того дня им не было больше сделано ни одной фотографии жены. Архив отпечатков и плёнок перекочевал в чемодан, закрытый на ключ. Алина приходила с работы с каждым днём позже, иногда вовсе не ночевала дома, но никогда не оправдывалась, отстаивая право налево гордым независимым видом.

Они больше не обнимались, не обменивались поцелуями.

Внешне, со стороны, можно было не заметить перемен. Вячеслав, как повелось с первого семейного дня, стирал, убирал, готовил, покупал продукты, менял почти ежедневно цветы в вазе с подсветкой на тумбочке у её кровати. Вечером красиво сервировал приготовленные блюда, зажигал свечи и ждал. Иногда засыпал за столом, так и дождавшись.

Алина, молча, приходила, ложилась под отдельное одеяло. Так же тихо уходила, если Вячеслав не задавал вопросов. В противном случае энергично и нагло выплёскивала скверные эмоции, разговаривала отрывисто, со злобой, на повышенных тонах, оскорбляя и унижая с видимым удовольствием. На контакт и примирение идти не хотела, считала это не обязательным, выходящим за рамки её достоинства.

Ему ни о чём так не мечталось, как о возврате прежней зеленоглазой Алины с ангельским звонким голоском и заливистым смехом. Не придумал же он ту чудесную девочку?

В один из вечеров Вячеслав случайно увидел, как жена целуется с высоким мужчиной у входа в ресторан. Удивительно, это вопиющее лицемерие, вызывающий цинизм публичной измены его совсем не шокировал.

Алина сделала вид, что не заметила мужа. Она была возбуждена, эксцентрична и радостна. Искренне ликующее настроение жены отдалось лишь горечью и сожалением. Впрочем, это было уже не важно. Прошлого не вернуть. Значит, нужно хотя бы разойтись по-человечески.

Разговор с Алиной вылился в грандиозный скандал. Диалога не получилось. Был гневный  обличительный монолог, вся суть которого свелась к одному: он не мужик – так, слизняк. Даже вспомнить не о чем. Вот Артур, Мишка, особенно Адам – те настоящие мачо. У них и деньги, и настойчивость, и звериная потенция.

– Что, скажи, что умеешь ты, фоточки стряпать? Без денег – мужик бездельник. И вообще, с тобой скучно.

– Я зарабатываю больше, чем многие наши знакомые. Ремонт бытовой техники всегда в цене. Фотография – это просто хобби, занятие для души. Странно, что оно тебя раздражает. Ведь снимал я по большей части тебя.

– Сдалось мне твоё хобби, если от него не растёт хобот, не плодятся деньги? Женщина должна в постели чувствовать себя сучкой, а вне её – королевой.

– Мне всегда казалось, что самое главное – любить, быть любимой. Не верю, что ты на самом деле такая, какой пытаешься сейчас казаться. Прежде я знал другую Алину.

– Мне не очень интересно, что ты думаешь. Чем тебе думать, ты же недоделанный.

– Я не хочу обсуждений в таком тоне. Если возврат к прежней модели жизни невозможен, значит нужно расстаться. Завтра я подам заявление на развод. Детей у нас нет, никто препятствовать не станет. А жить иди к…  кто там у тебя первым номером в постели, Адам или Мишка? Вот к ним и иди. Ключ только оставь. Вещи отвезу твоим родителям.

– Легко отделаться хочешь. Я у тебя квартиру отсужу.

– Каким образом? Она не моя, бабушкина. Я завтра тоже отсюда съеду. Наверно. Как родителям будет удобнее. Прощай, Алина.

– Да на здоровье! Почти два года с тобой потеряла. Таких мужиков упустила.

– Не расстраивайся, нагонишь.

Прошло уже несколько лет. Раны зарубцевались, но не зажили. И вот эта Селена напомнила обо всём. Не так важно, какая она. Главное, какой он.

Наверно на свете нет женщины, способной оценить обыкновенную мужскую преданность. Во всяком случае, так Вячеславу представляется женская суть. Пожалуй, исключением может быть только мама. Но она единственная в своём роде, да и то, потому, что родила его.

Весь день, так или иначе, мысли возвращались к загадочной незнакомке, такой странной, но заставившей вспоминать, переживать, думать, воспроизводить те и другие события, сравнивать их.