На крыльях ветра

Красные бусы пришлет в бандероли :

«Помню о встрече. Помни о Коле.»

2004 г.

Копье.

Комп завис, заброшены тетрадки,

Достоевский нежится в пыли,

Не полит цветок, и чай остыл несладкий,

Что-то радио бурчит про Сомали.

Сядешь у стены и волосы распустишь.

И зачем теперь весь этот мир,

Если он ушел – и не воротишь?

Только чайник надрывается, как мим.

Лучше б жизнь ушла, хотя теперь не важно.

Дождь – встаешь, идешь снимать белье.

Ночью тихо, холодно и страшно.

И все грезится – торчит в груди копье.

2004 г.

Оркестр осени.

Забудь, что я была твоей невестой

В прекрасных грезах, в сизо – дымчатой весне,

Но очень правит музыкой небесной,

И лишь неправда на хрустальном дне:

Ты осушил бокал, и боль разлук хмельная

Нагрянет завтра, послезавтра, через год,

В холодном сердце осени, рыдая,

Огонь задует листьев хоровод,

Но не вернется та, что называл невестой -

Растаяла, как дымка по утру,

В гремящих звуках осени оркестра

Неверной нотой вскрикну и умру,

И не забуду, не смогу поверить,

Что из неправды сшиты небеса,

Что пред другою ты откроешь двери,

И будут грезится тебе ее глаза.

Ах, если б знать, что там на дне, отрава…

Стихает осень, уходя за горизонт,

Чернеет неба серебристая оправа,

Ах если б знать, что это только сон.

2004 г.

Странный подарок.

Заболели глаза светофора,

Он закрыл их и больше их нет,

Без интриг, без пустых разговоров

Просто смолк, просто выключил свет,

Зазвенело в ушах телефона -

Лишь на миг померещился звук

И умолк, и молчаньем бетонным

Омрачился весь мир – он стал глух.

Пальцы синих замков отказали

И не чувствуют свой механизм -

В этот миг мы с тобою расстались,

Вспоминать не хочу – мазохизм.

Губы чашек потрескались ночью -

Не почувствуешь больше их вкус,

Не коснешься, хоть и захочешь -

Это рок, это глупый Макбус!

Простудился, заложен и насморк

Освежителя воздуха нос,

Мир без запахов – странный подарок,

Без духов, аппетита и роз,

Без тебя… я, конечно, привыкну,

Если хочешь ты так, но судьба

Проиграет последнюю битву,

И ты сбросишь оковы раба.

Ну и что? Жизнь ушла уже дальше.

Ну и где вашей осени дар?

Купишь вновь на ее распродаже

Две мечты и оранжевый шарф.

И в телесной своей оболочке,

Без души, что сгорела дотла,

В кружевной белоснежной сорочке,

В ожиданье любви и тепла.

2004 г.

Ветер.

В замерзшем воздухе хрустальный поцелуй

Покажется тебе таким холодным,

Коснись огня березы и задуй

Ее свечу, сорви ее корону.

Она подумает, что ты жестокий зверь,

А корысть с жадностью – твои родные сестры,

Что не красива, не нужна теперь

И будет клянчить полушубок пестрый.

Ты дашь ей белую, пушистую фату,

Почти возненавидев за упрямство,

Но снова в губы поцелуешь высоту,

Забыв невесту и земное царство.

Береза главного, конечно, не поймет :

Твой путь – кружить в раздумье по планете,

Лишь высота разделит твой полет

В холодном равенстве, без чувств и без ответов.

2004 г.

Сбой.

Ты в бледном сне безмолвие хватала

Так жадно ртом, так трепетно нутром,

Хотелось сохранить, но гигабайтов мало,

И как назло сломался CD-ROM.

В бреду летели призраки не спешно,

Как будто тени нереальных королей,

Как будто скроены из ткани белоснежной

И с высоты взирали на людей.

Пылали щеки, холодели вены,

В твоей реальности закончился апрель,

Забытый лик надежды сокровенной

Вдруг на холсте осветит акварель.

И снова всадники, и драйвера слетели,

Болезнь в душе – спасение во сне,

Всего лишь сбой – твоя мечта простая,

И перепишешь файлы, но не все.

Всего лишь вирус – мысль, что все случится,

Одно лишь правило – безмолвие скопить,

Твой путь как синус к цели не стремится,

А жизнь – заранее проигранный гамбит.

2004 г.

Лак. (Инне)

Ты окунула пальцы в ночь

И превратилась в дьяволицу,

А утром снова дождь и дочь,

И тень обыденности в лицах.

Но млечный путь шарфом на плечи

Послушно лег, и вновь согрел,

И в миг повел тебя далече

В прозрачной тьме, где месяц бел.

Ночь стала ласковой подругой,

В бездумье радостном творя,

То, что нельзя, там где упруго,

Где нет законов букваря.

Стираешь утром лак незримый,

И вновь порядочная мать,

Уходишь в офис. Вечер – фильмы,

Но не заставят ночью спать.

2004 г.

Говорили:

– Хочу напиться!

– Что, опять Танатос?

Тогда уж лучше сразу умереть,

Чем отравлять себя,

Играя в виноватость

И стоить оправданий глухих сеть.

– Хочу его!

– Прости, но это Эрос.

Старо как мир. Смешно как анекдот.

Секс, как кино,

Разбавит жизни серость,

Раздавит, уничтожит и пройдет.

– Дай денег мне!

– Зачем? Ведь не потратишь!

Когда их много – нечего купить.

И в казино одна.

И до утра – тишь.

И завтрак предоставит общепит.

– Работу, дом, семью…

– Пять дней – и ты все бросишь.

Представь, пять дней не говорить с зарей!

Не слышать от небе « I love you»

Сможешь?

– И я так думаю. И я грущу порой.

– Свободу, может быть?

– Не может! А конечно!

Беда лишь в том, что есть она в тебе.

И мы не роботы.

И я люблю быть грешной.

А максимум свободы лишь в рабе.

_ Ну что же? Что тогда?

Терпенья ты не дашь мне.

Я не хочу все это продолжать!

Зачем молчишь, звезда,

Зачем горишь над башней,

Поешь о чем-то, в воздухе дрожа.

2004 г.

Полгода.

Саламандрами горели дни и ночи,

Из туманов вырастали города,

Ведьмы пели мантры,

Ты забыл мой подчерк,

В дальних странах с почтальонами беда.

Яркий блеск сапфировых событий,

Изумруды улиц и людей,

Ускоряли бег секунды,