На крыльях ветра

Солнца нити

Нас не связывали крепче и сильней.

Красных крыш не скромные вуали

Заменили в памяти твой лик.

Ты молчишь.

Полгода мы не лгали,

Ведьмы прошлое сожгли, как черновик.

2004 г.

Луиза Ноттингтон.

Возьмите же перчатку, мой сеньор,

Через три дня

В полночном карнавале

А объятьях молодости, страсти и вина

В бардовой маске и загадочной вуали

Я встречу вас – вот слово вам мое.

Венеция укроет нас от глаз

Ревнивых графов,

Баронесс неверных,

Не будет вальсов -

Лишь огни таверны.

Я не оставлю ничего от вас.

Не зря зовете рыжею тигрицей,

Прощайте, котик,

Мой ночной герой,

Не приезжайте в Ноттинг,

Милый мой,

Дуэли с графом не должно случиться.

Она назначена?! О Боже, на заре?

Зачем же мнете вы в руках перчатку?

И если вы умрете,

Кто же сладко

Меня утешит в полуночной тьме.

Не нужно слов – нет времени для них.

Хочу быть вашей

В эту же минуту

Нет страсти краше,

Чем пред смертью лютой.

Целуй свою Луизу Фредерик!

2004 г.

Сандаловый талисман.

– Сколько дал он тебе за бессмертие?

Залепетали лотосы,

Обернутые

Синей фольгой тьмы.

И птичьи возгласы,

Словно стертые

Чужой рукой, немы.

– Ты подарила ему смысл, материк и столетье.

Законы древние,

Не работают

В африканской деревне,

Выжженные

Злобою.

– Почему сандаловый талисман получил он?

Рай для зоологов,

Нефтяных магнатов

И ювелиров.

Порядка строгого,

Непредвзятого,

Нет в краю сапфиров.

– Потому что Африке был предначертан Ливингстон.

2004 г.

ENTER

Отожму ENTER – снова твои глаза

Не в клавишах, не в песне – между строк,

Знакомый свитер – и грозит душе гроза,

Мешается, как сахарный песок.

Я ненавижу сладкий чай и свитер,

Но что-то заставляет пить его,

И надевать любовь и отжимать твой ENTER…

Заела песня. DEL и чай в окно.

2004 г.

Пломбир с папайей и кусочками гидры.

Подайте сердце мне его

Под острым соусом из страсти,

Чтоб с пылу – с жару обожгло,

Чтоб насладиться нынче всласть им.

Так быстро? Дешево? Легко?

Так жирно! Тягостно! В кино

Я не пойду с ним. О другом

Твердит желудок мой давно.

Опять вчерашний ресторан.

И голод. И вопрос, что выбрать

Среди рецептов разных стран

Один накормит сердца гидру.

Куплю мороженое – что ж -

Чуть дольше, холодней, безумней

И жарким взглядом не поймешь

Бронежилет души разумной.

Желанье страстно обладать,

Все съесть и снова не оставить,

Но он не тает и опять

Как лед у берегов Австралий!

Хочу всего его слизать,

Но голод силы отнимает,

И вот уж он посмел сказать:

«Мне гидру с перцем и в томате!»

И голова горит в огне,

И челюсти на части душу

Всю рвут. Он не подвластен мне!

Зачем же мне тогда он нужен?

Уходим! Срочно отступаем!

Закажем лучше бутерброд.

Подумаешь, пломбир с папайей -

Ну что ж из головы не йдет.

И есть не хочется и скучно.

Врач запретил пломбир кусать,

Но ведь кусок души откушен -

И гидра будет тосковать.

2004 г.

Тишина.

Четыре призмы – двадцать пять в них граней,

Нет – нет! Не сходится, ведь лишняя одна -

Она бесцветней, холодней, кристальней,

И в ней не видит отражения Луна.

И в ней света нет совсем – лишь вакуум бестелесный,

Пустое множество, вдруг замерзший пульсар,

В ней, может быть, рождаются все бездны,

И к ней стремятся после своего конца.

X, Y, Z и t и мир четырехмерный,

Зима и осень, лето и весна,

Огонь, земля, вода и воздух, и наверно

Четыре сотых в мире весит тишина.

2004 г.

***

Мои заклины – твои заклинанья,

Как изоклины, как оправданья.

Лепил из глины мои изваяния.

Я sms-кой длинной признания,

Пишу наивно, все знаю заранее,

И как ангиной болею желанием -

Плетусь с повинной в рай после изгнания.

2004 г.

Тоска по рунам.

Камешки зеленые в руке,

И ладонь от них мне кажется зеленой,

Между линий жизни и судьбы знамена

Цвета листьев и воды в реке.

Между линий жизни и судьбы в прыжке

Замороженная временем личина

На ладони вся, и лишь одна причина

Вглядываться в то, что вдалеке:

На измене, на сомненье, налегке

Доставала ручка эти кости -

Эти руны, эти камни бросьте -

Не в душе им место, а в песке.

Море зеленью штормило, и в виске

Мысль стучала не смотреть в ладони,

Может, в буре этой кто-нибудь утонет -

Он нуждается в одной твоей руке…

Руны плачут, но не врут тоске.

2004 г.

***

Ноябрь! Обгорело солнце,

Апельсиновой коркой с небес

Осыпалась его бронза

Так звонко падала на лес,

И превращалась в снежинки.

Воронеж! Заморочились в желтое,

Запутались в неводе тумана

Кувшинки звезд, в их золоте

Не было радости и изъяна -

На синем фоне желтые льдинки.

Ушел! Села у двери

И четыре дня плакала

От того, что прилетели снегири

И зима мерзкой жабой проквакала:

«Декабрь!»

2004 г.

М. Детрих

«В одном из неснятых фильмах Федерико Фелинни…»

«Сплин».

Его ошибкой был один момент,

Когда пустил к себе,

Когда посмел подумать,

Что может изменить сказанье кинолент,

Что о его судьбе

Отснимут люди. – Мать

Его была рабыней сериалов

И много лет мечтала,

Пыталась,

Укрылась от жизни в них,

Но вот в одном из баров

Попьяне, по ошибке подписала

В контракте суррогатном « М. Детрих»

Феллини снял, снимал,

Пока однажды ночью,

Срывая занавесок пелену.

Над глупым телом женщины воочию

Герой не встретил ту, любимую, одну.

Он закричал, он взбунтовался дико:

«Судьба, прошу, отдай же мне ее.»

– Я не могу, – сказал Феллини, – нет интриги,

Твоя любимая в экране не живет.

Она вольна, как белая орлица,

Она чиста, как юная роса

В листах крапивы,

Мой герой влюбится