На линии огня

Она закуривает – благо в бардачке есть еще полпачки «Кэмела» – и смотрит, как невдалеке Фил Табб разговаривает с Педро и двумя республиканскими офицерами. Вопреки всему, что было в последние дни, несмотря на все неудобства ночевки на безопасном берегу, англичанин, как всегда, элегантен и вальяжен: одна рука – в левом кармане пиджака, в другой между указательным и большим пальцем дымится сигарета, и вид такой, будто он не на фронте, а в отеле «Савой», и ждет, что сейчас его проводят к заказанному столику. Наблюдая за ним, Вивиан вспоминает, как тревожно было вчера, когда они с ним в зловещем предвечерье спешили на безопасный берег Эбро, где толпились солдаты и санитары с носилками. Лишь несколько переполненных лодок медленно плыли с одного берега на другой, а полуголые саперы по пояс в воде с героическим упорством снова и снова восстанавливали переправу, уничтоженную франкистскими самолетами, – те время от времени появлялись над рекой, обстреливали понтон из пулеметов, сбрасывали бомбы, от которых на реке вставали высокие султаны воды и подскакивали мостки из пробки и досок.

Перебраться на другой берег удалось благодаря Таббу. На илистом, поросшем тростником берегу, среди брошенного, чтоб не утянуло в воду, оружия и снаряжения, толпились люди. Переправа была разрушена после очередного налета – всю середину ее уничтожили бомбы, – в лодки сажали в первую очередь раненых. Десятка два измученных и перепуганных людей пробивались к ним, требовали себе места, а места не было. На Педро, который взывал к гребцам, никто не обращал внимания, Вивиан, ошеломленная этим хаосом, нетерпеливо ждала посадки – и тут вновь появился куда-то исчезнувший Табб, да не один, а в сопровождении Ларри О’Даффи, командира батальона Джексона.

– Нам не дают переправиться, – сказал ему англичанин.

О’Даффи был сейчас не похож на человека, которого они видели утром. Грязный, всклокоченный, с беретом в кармане, он казался лет на двадцать старше: под глазами – темные круги, на веснушчатом остром лице – царапины от мелких осколков. Он даже шел иначе – ссутулясь, медленно, словно каждый шаг причинял ему боль.

– Мне очень жаль Чима, – сказал он. – А то, что вы оба еще здесь, – просто безумие.

Потом он ввел их в курс дела. Республиканцы хоть и сопротивляются еще в городке, на Рамбле и на высоте Пепе, однако все слабее и слабее, и весьма сомнительно, что продержатся больше суток. Последний по времени приказ из штаба бригады предписывал ему перегруппировать остатки батальона, добавить к нему всех испанцев, способных держать оружие, и организовать оборону в пятистах метрах от переправы, между сосняком и рекой, использовав брошенные франкистами траншеи и блокпосты.

– Сколько же бойцов у тебя осталось? – осведомилась Вивиан.

– Двадцать семь моих. И одиннадцать испанцев.

– Всего?

– Всего.

– А где же остальные? – спросила она и, еще не успев договорить, поняла, что сморозила глупость.

О’Даффи, приподняв раненую руку, показал в сторону сосновой рощи:

– Остались на высоте или вон там лежат.

– И капитан Манси?

– Убит.

С этими словами ирландец достал из кожаного футляра свой театральный, отделанный перламутром бинокль, навел его на противоположный берег.

– Надо вам отсюда отваливать, – сделал он вывод.

– Не на чем, – сообщил присоединившийся к ним Педро. – Ни в одну лодку не сесть.

О’Даффи спрятал бинокль и оглядел теснившихся у воды людей. Усталого вида, перемазанный глиной испанский лейтенант с пистолетом в руке пытался как-то упорядочить этот хаос – выстроить солдат, чтобы грузились в лодки по очереди, пропуская вперед раненых. В сопровождении Педро ирландец пробился к нему, показал на корреспондентов. Лейтенант поначалу был совсем не расположен к сотрудничеству, тем более что раньше уже отказал иностранцам – и в довольно грубой форме. Однако О’Даффи повысил голос, стал бурно жестикулировать, показал на свои знаки различия, и тот в конце концов уступил. Тогда О’Даффи знаком подозвал Вивиан и Табба.

– Садитесь в ближайший баркас, – сообщил он.

– Вместе с Педро?

– Да. Лейтенант внял голосу разума. Вы же представители иностранной прессы.

– В таком случае до встречи на том берегу, – сказал Табб, протягивая ему руку.

Капитан – глаза его ничего не выражали – печально улыбнулся:

– Разумеется. Будете мне должны стаканчик в баре «Мажестик».

– Мы должны тебе много больше, – сказала Вивиан.

– Желательно джин-тоник. Лучше – «Гордонс».

– Договорились.