На линии огня

– И каково же наше положение?

– Могло быть хуже.

– А все же?

– Слева от нас, – раздраженно отвечает сержант, – в сосновой роще держатся интербригадовцы или то, что от них осталось.

– Телефонная связь с ними есть?

– Нет. Там такое неустойчивое равновесие… Роща переходит из рук в руки.

– Посылают связных, – добавляет одна из девушек.

Экспосито смотрит на облако серого дыма, висящее над Кастельетсом, откуда по-прежнему доносятся стрельба и взрывы.

– Сама видишь, что там творится… Мы в нескольких метрах от фашистов. Наши защищают последние дома, а Аринера превратилась в главный узел обороны. Надо выиграть время, чтобы дать нашим уйти на тот берег.

– Это часы, – обескураженно уточняет Пато.

Экспосито кивает с прежней холодной невозмутимостью:

– Да. Часы. Подполковник Ланда, комиссар бригады и остальные уже ушли.

– Какие проворные, однако…

Девушки улыбаются, но сержант буквально прожигает Пато взглядом:

– Иронию свою можешь себе засунуть… Я понятно излагаю?

Пато устало кивает:

– Понятно.

– Здесь пока остается майор Гуарнер с полуротой стрелков при трех пулеметах… И еще те, кто из города. Ну то есть остатки Первого батальона.

Пато смотрит, как ее товарки взваливают на спину вещевые мешки. Кроме Розы, здесь Пакита Марин из семьи леонских шахтеров и Лусия Сантолария, по прозвищу Букашка, до войны – билетерша в мадридском метро. Обе – славные девчонки, из лучших во взводе. Наверно, потому сержант и придержала их: чтобы уходили отсюда последними.

– А мы? – спрашивает она.

– Нам приказали поддерживать телефонную связь с теми, кто уже на реке, – говорит Букашка.

– Позывной «Стремя», – подтверждает Экспосито. – Они требуют, чтобы им постоянно докладывали обстановку: надо же быть в курсе дела, для этого оставим здесь один аппарат, благо линия протянута.

– И кто будет обслуживать?

– Я, – говорит сержант и смотрит на Розу. – А эта товарищ останется со мной.

– А мне что делать?

– Тебе – уходить вместе с ними, – она показывает на Букашку и Пакиту.

Пато колеблется, и Экспосито смотрит на нее удивленно: на ее памяти та никогда не обсуждала приказы.

– В чем дело?

– Разрешите мне остаться, товарищ сержант.

– Причина?

– Роза устала больше, чем я.

Произнося эти слова, она замечает в глазах Розы надежду. Не укрылось это и от Экспосито.

– Ладно. Будь по-твоему, – сержант показывает Розе на мешок с инструментами у ног. – Забери это и ступай. И будь осторожна.

Три девушки вскидывают к виску сжатый кулак и медленно удаляются, сгибаясь под тяжестью своей ноши. Угольно-черные глаза Экспосито критически рассматривают Пато.

– Никак мне от тебя не отделаться…

– А мне от тебя, товарищ сержант.

Экспосито не улыбается в ответ. Показав на карабин «дестройер», на ствол которого опирается Пато, она говорит:

– Я бы далеко от него не отходила.

– Да я и не отхожу.

Сержант смотрит на нее еще мгновение. Потом качает головой:

– Ну пошли. Представлю тебя майору Гуарнеру.

Они находят его у стены, где он присматривает за тем, как устанавливают в амбразуру пулемет «максим». Майор очень тощ, лицом похож на изворотливую крысу, за толстыми стеклами роговых очков бегают беспокойные глаза. Обмундирование грязное, засаленное, и, так же как у его солдат вокруг, лицо до самых скул заросло неопрятной окопной щетиной. Пато его облик не удивляет – Гуарнер со своим Первым батальоном девять дней дрался в городке, потом в оливковой роще возле скита Апаресиды, а потом снова в Кастельетсе.

Наружность обманчива – майор вполне любезен. Он коротко объясняет связисткам, что от них потребуется.

– Продержаться надо будет до ночи… Дать нашим время переправиться на тот берег.

– А что с высотой Пепе? – отваживается спросить Пато.

Гуарнер окидывает ее пытливым взглядом. Ее, а потом Экспосито.

– Она только что вернулась… Была на Рамбле, – объясняет та. – Мы вчера посылали ее на высоту, но пройти не удалось.

– А-а, наверно, видели Хуана Баскуньяну? – совсем другим тоном говорит Гуарнер. – Как он там?

Он спрашивает с живым искренним интересом, без задней мысли. Пато отвечает: нормально, люди его боеспособны. Когда франкисты атаковали, им пришлось отойти, но продолжают сопротивляться.

– Кто именно атаковал?

– Рекете, кажется… От кладбища.

– Ага… Что же, тем больше ему чести. На каком он расстоянии от Пепе?

– Точно не знаю… около километра, наверно.

Гуарнер, как-то беспомощно разведя руками, косится на своих солдат, продолжающих возиться с пулеметом, и понижает голос:

– Высота, можно считать, потеряна. Но все же там дерется батальон Островского, их голыми руками не возьмешь… Вероятно, ближе к ночи попытаются прорвать кольцо. И это еще один резон для нас оставаться здесь: вдруг они сумеют дойти…

Он улыбается Пато рассеянно и почти отечески. Этот усталый человек, кажется, уже не питает никаких надежд, и приказы его больше похожи на доводы.

– Во что бы то ни стало надо обеспечить связь с берегом. Чтобы, когда падет Аринера, избежать паники и «спасайся кто может».

– Слушаюсь.

Пато и Экспосито идут назад. Под слепящим солнцем пересекают в обратную сторону патио, слыша, как все ближе шум боя.

– Проверь аппарат.