На линии

Таможенному чиновнику припомнилось: кажется, у Ашур-бека протомился безвыручно, до самой смерти, брат генерал-майора Бородина, что Войсковой атаман Уральского казачьего войска.

Выбегший закашлялся, хотел было продолжить, но снова поперхнулся от сухости в горле. Наконец справился.

— Подзапамятовалась наша православная… А чтоб заимелась в вас, ваша милость, вера словам моим, не утаю и как оженил меня Ашур-бек на дочери персидского невольника, прижитой с русской. И я с Гульсеной моей заимел сына по имени Худояр. Бог мне простит, что оставил их. Не от злого сердца, а по нетерпению мытарить жизнь единственную среди неверных. Сперва в Оренбурге намеревался сбечь, а тут хлоп, уж и степь стали проезжать, подслушал, будто побаиваются они меня в Россию ввозить. Мол, как ни врос в нас, а сбежит. И порешили отвезти в аул, где у них прикрыватели в степи есть, а забрать на обороте. Ту ж ночь учинил я побег, а там подобрали и приволокли сюда казаки…

— Много ли русских в Бухаре и Хиве? — смотритель задал один из предписанных в таких случаях вопросов.

— Тыщи с две… — Пятков сокрушенно покивал по-азиатски подстриженной годовой. — А наипаче в первой. Ташкент и Кокания, слышал, пленников русских не так осмеливаются покупать. Напротив, бухарцы и хивинцы покупают и томят с необузданным своевольством, подучая и потворствуя ордынцам в хищении русских… Тут, ваша милость, с величайшим для себя страхом, провез и сохранил одно посланьице… — чуть-чуть торопливее, вкрадчивей заговорил Пятков. — Не прикажете ль показать?

Чиновник жестом поторопил.

— Крестился и до крови руку кусал, что довезу и пособлю, — Пятков зубами распорол подкладку шапки, достал затрепанную бумагу. — Отдаю в ваши руки бестрепетно… Не забудется ли это… С страхом вез. Отца повидать… Наказался за дурь свою. Поимеют ли милость? — бестолково, должно и сам перестав слышать себя, а весь переселившись в глаза, боясь пропустить выражение лица начальника, выговаривал он обрывки проносившихся у него в голове мыслей. Видно, много надеж покладено на эти бумаги.

Брезгливо разгладив рукой листы, пробежав адрес, чиновник заторопился по корявым строчкам: