На литературных баррикадах

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади

Уносили нас.
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной

Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай, содружество

Ворона с бойцом, —
Укрепляйся мужество
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая

Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

…И выходит песня

С топотом шагов
В мир, открытый настежь
Бешенству ветров…

Это была страстная исповедь поэта-победителя. Это было высокое вдохновенное искусство…

Евгений Петров

1

Он ненавидел равнодушных людей. Большинство тем, которые он предлагал на заседании редакции «Красного перца», были направлены против равнодушия, черствости, бюрократизма. Это была заря нашей сатиры. Это была наша ранняя молодость.

Юмористический журнал «Красный перец» издавала газета «Рабочая Москва». Женя Петров появился в журнале незаметно и как-то сразу стал одним из самых близких, самых основных. Его острые фельетоны, подписываемые часто псевдонимом «Иностранец Федоров», с особым удовольствием заслушивались на редакционных совещаниях. Он вскоре стал душой журнала, руководителем литературной части, а потом и секретарем. Сколько острых тем предложил Петров, сколько «мелочишек», подписей к рисункам!..

Потом Петров сдружился с Ильей Ильфом. Они стали известными писателями, написали «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Одноэтажную Америку», много рассказов, фельетонов, очерков и памфлетов.

Об этой поре их деятельности написано немало. Хотя далеко не достаточно. Я мало знал Ильфа, и мне хочется рассказать о моем старом друге, с которым не раз сводила нас судьба на дорогах жизни. О Евгении Петрове.

2

В 1933 году было закончено строительство Беломорско-Балтийского канала. По предложению Алексея Максимовича Горького большая группа московских и ленинградских писателей совершила поездку по каналу уже на втором пароходе (первый был правительственный). Основной задачей поездки являлось — написать коллективную книгу о канале и его строителях.

Целый писательский клуб выехал из Ленинграда в Медвежьегорск, а из Медвежьегорска двинулся уже по каналу на пароходе. Узнав, что едут писатели, жители карельских поселков выходили навстречу на всех станциях и полустанках.

— Горького… Горького!

Кто-нибудь из нас сообщал, что Алексей Максимович нездоров и не сумел выехать.

— Зощенко… Ильфа и Петрова… — вызывали читатели знаменитых наших юмористов.

Михаил Михайлович Зощенко, маленький, скромный, выходил на площадку.

— Скажите что-нибудь смешное, — просила высокая светловолосая девушка, и губы ее уже расплывались в улыбке.

Зощенко писал в то время свою «физиологическую» повесть о продлении жизни.

— Я, девушки, не пишу смешного, — мрачновато говорил он. — Я пишу научное.

Взрыв смеха.

Ильфа и Петрова забрасывали сотней вопросов. Все их книги были широко известны. Находились ярые поклонники Остапа Бендера и негодующие противники его.

Отвечал на вопросы за обоих писателей один Женя. Отвечал обстоятельно, договаривая последние слова и дописывая автографы уже на ходу поезда.

Помню, что один юноша так увлекся разговором, что проехал с нами целый полустанок.

Поездка, конечно, получилась необычайно интересной. В мою задачу не входит сейчас рассказывать о красоте карельских озер и водопадов, о замечательной встрече на Выг-озере с возвращающимся первым пароходом, о шлюзах канала.

Особенно хорош был усмиренный водопад Падун. Освещенные ярким солнцем каскады его казались совсем рыжими.

— Точно шкура старого тигра, — неожиданно сказал Петров.

Догадываясь о цели нашей поездки, руководители лагерей знакомили нас с наиболее интересными из бывших преступников — ныне героических участников сооружения канала. Тогда в моде было слово «перековка». Как «перековались» в труде бывшие воры и бандиты? И здесь не обошлось без комических деталей.

Петров разговорился с немолодым уже человеком, строителем канала. Я заметил, что один из начальников, поглядывая в их сторону, недовольно покачивает головой.

— Не с тем человеком беседует, — сказал он мне наконец раздраженно. — Этот что, обыкновенный «форточник». Я бы для писателя Петрова такого бандита нашел… Пять убийств… Вот это материал…

Мы долго смеялись потом в кубрике над обидой незадачливого начальника. Больше всех смеялся сам Женя.

Да, кстати, о кубрике.

Все наши «классики» были размещены по комфортабельным каютам. Но кают было немного, и остальные, менее знаменитые пассажиры были поселены в матросском кубрике. Пароход разделился на «мастистых» и «костистых».