На литературных баррикадах

— Вот что, ребята, — сказал он торжественно, — сегодня мы отметим день рождения Паши Брехунцова.

— ???

— Пора браться за юмор. Бойцы в землянках и блиндажах хотят смеяться. Ну хорошо, мы им подарили несколько фельетонов о Маннергейме и Таннере, написанных исключительно ядовито нашими гениальными «братьями-пулеметчиками» (это был наш общий псевдоним). Но им этого мало. Они хотят посмеяться и над собственными разгильдяями, хвастунами, бахвалами. Мне кажется, что вы забыли про Мюнхгаузена… Кстати, пора уже вернуть книгу дивизионному комиссару. Так вот, нашим собственным армейским Мюнхгаузеном будет Паша Брехунцов. А? Что вы скажете, ребята? Может быть, это еще недостаточно дошло до вас?

Так мы создали образ Паши Брехунцова. В основном «Письма Паши Брехунцова» писали мы вдвоем с Женей. Я садился за самодельный стол, сделанный из ящиков. Петров шагал по комнате, лавируя между коек. Сначала мы разрабатывали сюжет каждого письма. Потом я начинал писать, а Петров «подкидывал» «хохмы», обогащал мое изложение острыми метафорами, удачными эпитетами, делал неожиданные сюжетные ходы, повороты и сам заразительно смеялся, когда острота удавалась.

В задачу нашу входило показать в этой эпистолярной форме враля и хвастуна Брехунцова и каждой его хвастливой выдумке противопоставить в этаком заключении истинное положение вещей.

Юмор был порой грубоват, прямолинеен. Но он сыграл свою роль. С 7 февраля в армейской газете ежедневно печатались «Письма Паши Брехунцова». Они пришлись по сердцу бойцам. Их читали на отдыхе, между боями, в условиях временной обороны. Образы Паши Брехунцова, Пантелея Пробки, Корнея Макаронова стали нарицательными. Все это давало какую-то разрядку в суровые боевые дни и вызывало активную неприязнь ко всякому шапкозакидайству, бахвальству, легкому представлению о войне.

О штурме линии Маннергейма уже немало писалось в наших газетах, журналах, сборниках. И я не ставлю своей целью сейчас рассказать о том, как была разбита эта несокрушимая, по словам всей мировой прессы, построенная на деньги мирового капитала твердыня.

В дни перед штурмом мы больше всего находились в частях 123-й дивизии, которой предстояло одной из первых штурмовать неприступные доты и которая была впоследствии награждена за прорыв линии Маннергейма орденом Ленина. Редактором дивизионной газеты был старый наш товарищ, неутомимый военкор писатель Юрий Корольков.

И тут в один из предшествующих штурму дней пришлось вспомнить о «минном» разговоре, состоявшемся в первый день приезда Петрова. Петрову, мне и ленинградскому журналисту С. Бойцову было поручено пробраться в одну из рот и описать ее боевой день. Целый день, переползая из землянки в землянку (подступы простреливались белофинскими «кукушками»), мы знакомились с бойцами, лежали в пулеметных гнездах, в «секретах» снайперов. Машина наша осталась глубоко в тылу, и возвращаться в штаб корпуса надо было пешком. А возвращаться было необходимо. Материал был срочный. На командном пункте полка нам «проложили маршрут». Уже вечерело. Но начальник штаба, молодой светлоглазый майор, успокоил нас:

— Успеете добраться засветло. Только учтите: вот здесь, около полусгоревшей избушки, придется обойти большое минное поле. Смотрите не напоритесь, не проморгайте предупредительных указателей.

…Стоял сорокаградусный мороз. Мы шагали быстро, внимательно приглядываясь к ориентирам, почти не разговаривали между собой. Признаться, на душе было тревожно. Черт его знает, где оно здесь, это минное поле. И потом опять же «кукушки»… Или десанты… Одно дело батальон или рота, другое — три человека, не обладающие высокой военной выучкой.

Начало уже изрядно темнеть. Никто не встречался нам по пути. Никакой полусгоревшей избушки не обнаруживалось…

— Вы знаете историю о старом возчике, который учил молодого, что делать, когда сломается чека в телеге? — спросил нас с грустным юмором Петров. — Таки плохо… Но гостиниц здесь нет. Мороз, наверное, дошел до пятидесяти. Ночевать на снегу неуютно. Таки плохо, ребята. Но пойдем дальше. Манечка ждет очередного письма от Паши Брехунцова.

Вдруг впереди, шагах в трехстах, послышался шум машины, потом треск, взрыв… Машина взорвалась на мине… Мы остановились как вкопанные… Бойцов сумрачно показал нам на какие-то обойденные нами указки и незамеченную избушку. Несомненно было, что мы уже минуты три шагаем по минному полю.

— Ничего, — хрипло сказал Петров. — Не все мины взрываются. Вперед!..

Назад возвращаться действительно было безрассудно. Надо было продолжать движение вперед.

Мы шагали гуськом по минному полю медленно, след в след, высоко поднимая ноги и осторожно опуская их, точно балерины в замедленном кино…

…Когда мы пришли благополучно в штаб корпуса, мы были мокры до нитки. Хотя мороз действительно превышал сорок градусов. Но материал был доставлен вовремя.

О штурме линии Маннергейма Петров написал несколько статей. Одна из них посвящена 123-й дивизии.

И вот уже линия Маннергейма позади. Мы движемся к Выборгу.