На месте зеленой беседки

В 5 утра следующего дня, как и было обещано, Юра сидел в председательской «Волге».

Шофер — молодой парень — явно был горд поручением: не каждому доводится везти жениха, отличившегося на пожаре. Он с таким восхищением посматривал на пассажира, что Юра перестал стесняться своей упакованной в бинты головы. Да и действительно: чего стесняться — не синяки после пьяной драки.

Встреча с мамой и Надей прошла на удивление спокойно, без «ахов» и «охов». Спасибо Олегу Викторовичу: сумел подготовить — и им: смогли сдержаться. Во взглядах ни жалости, ни сострадания. Надя только шепнула, обогрев душу: «Ты такой люб еще больше».

Легкий завтрак — стакан кофе и бутерброд с сыром, — свежая повязка поверх больничной, посеревшей в дороге, — и вот жених стоит перед зеркалом, облаченный в новый костюм. «Весь черно-белый», — думал он, разглядывая себя и заранее нервничая, представляя, как будут шарахаться люди. В зеркало увидел, как вошла в комнату мама и, не ожидая, что он видит ее, не успела скрыть тревогу. Не оборачиваясь, сказал как можно мягче:

— Все хорошо, мама. Твой сын заслужил уважение людей и сам стал уважать себя.

Она не выдержала и, прильнув к его плечу, залилась слезами

— Разве таким я ждала увидеть тебя на свадьбе? Даже страшно подумать, что бы со мной и Надюшей стало, если бы… Ты представляешь?!

В прихожей раздался звонок. Надя из кухни пробежала открывать дверь, и Юра услышал в коридоре голоса деда и Вали Ильиной.

— Вот и свидетели пришли, — вытирая слезы, сказала мать.

Она поспешно сняла с шеи золотую цепочку с медальоном, которая передавалась в ее семье женщинам из поколения в поколение, и вложила в Юрину ладонь.

— Наденешь жене, когда распишетесь.

Юра с благодарностью погладил мать: она рассталась с единственной драгоценностью и последней вещью своей матери.

— Будь счастлив, сынок, и… будь всегда таким, как сейчас.

Николай Филиппович и Валя чинно поздоровались.

— Жених, вижу, в порядке, — констатировал Архипов, — а невеста что, так в тапочках и поскачет?

— Нет, Николай Филиппович, я мигом.

Надя выпорхнула в другую комнату, мама поспешила за ной Следом неторопливо вышла Валя.

Старик подошел к Юре.

— Поцеловать тебя, вижу, некуда, а обнять можно?

Юра взял его руки, положил себе на плечи.

— Вчера встретил начальника отдела кадров.

— И что? — поторопил Юра замолчавшего деда.

— Чуть не в пояс поклонился, здороваясь.

— Чего так?

— За тебя, видать, благодарил. Помнит, как брать не хотел, та вроде извинился. — Дед помолчал, потом решился спросить: — Только голову пожег или тело тоже?

— Тоже.

— Да, дела. Но что ожоги, внук, что рубцы, в бою полученные украшают мужчину.

— Оно, может, и так, но мне это украшение больно некстати, — вздохнул Юра и обернулся, увидев в дверях Надю в белом платье до пят, с фатой на голове, букетом белых роз, принесенных свидетелям\ Она попрыгала на одной ножке, покрутилась больше перед ним, чем перед зеркалом, у которого вчера провела генеральную репетиция

— Что скажешь? Как невеста? — входя в комнату, спросила Валя.

— Ничего не скажу, слов нет.

— То-то. Ты молодчина, Юрка, знал, чье сердце в плен взяти! Смотри, какая куколка.

— Ну, пора, — поднялся с дивана Николай Филиппович.

Юра с невестой и мамой сели в машину с переплетенными кольцам! ожидавшую у подъезда, а свидетели — в колхозную, выделен ну] председателем «в полное распоряжение героя на целый день», как еш в дороге пояснил шофер.

Когда машина затормозила у Дворца бракосочетаний, Иванников переждал, чтобы шумная группа нарядно одетых людей скрылась и массивной дверью. После этого вышел и подал Наде руку. Начали останавливаться прохожие, и он с трудом преодолел несколько метров по тротуару — в огне это расстояние бралось легче.

При его появлении шум в весело гудевшем вестибюле сменился тишиной.

Юра предвидел, что предстоит нелегкое испытание, но все-таки растерялся. Ноги как чугунные, перед глазами круги — в самый раз назад на больничную койку. Почувствовал, что Надя крепко сжала локоть и повела, как дама в танце начинающего партнера.

И вдруг откуда-то из скрытых репродукторов грянул туш. Он стал тише, и на его фоне хорошо поставленный мужской голос торжественно произнес: «Дворец бракосочетаний приветствует в своих стенах тракторостроителей Надежду Плотникову и Юрия Иванникова, спасшего во время пожара в колхозной мастерской подготовленные к севу тракторы».

И снова туш, слившийся с аплодисментами. Аплодировали все: и свои — ребята из бригады, шедшие навстречу вместе с девчатами Ильиной, — и те, что жались к стенам.

Опасаясь, как бы от восторгов и радости Юру не помяли, Надя выдвинулась вперед.

— Без рук, прошу. Без рук. Только без рук, ребята, — повторяла она, пресекая объятия и слишком бурные рукопожатия.

Восклицания, вопросы, поздравления, шум, смех. Говорят все разом, не знаешь, кому и отвечать.

Девчата из бригады затискали Надю, оторвали от него и увели в невестину комнату, а его направили к женихам. Те слонялись среди зеркал, смахивая с рукавов невидимые пылинки, одергивая полы безукоризненных пиджаков.

— Ты не робей, — обратился к Юре один из женихов. — Всякое бывает.