На милость дня. Былинки

Жил на свете прекрасный детский писатель Леонид Семин, допившийся до белой горячки. Близкая знакомая говорила о нем: «Пьяный, он агрессивен и опасен. Если я встречала его, я обходила его стороной». С помощью Шичко он продержался трезвым 7 месяцев, и в 1982 году внезапно умер от инфаркта. Семин до самозабвения любил пчел, держал пасеку, трогательно заботился о пчелах. Но как только соседи по даче замечали, что писатель «в кондиции», они тащили ему бутылки с водкой. И он выгребал у своих любимиц последние запасы меда, обрекая их на голодную смерть зимой… Недавно я был в гостях у известного поэта, фамилию которого приводит Дроздов, который с помощью Шичко якобы победил недуг. Увы, увы…

Оказывается, много и ежедневно пил и наш первый поэт страны Александр Твардовский. Когда он руководил «Новым миром», трезвым его вообще не видели – всегда на ногах, но в подпитии. Видимо, алкоголь стал причиной того, что в последние годы ничего, подобного «Василию Теркину», Александр Трифонович так и не сумел создать. Но правда была бы неполной, если не упомянуть о том, что великого поэта травили не только алкоголем. Травили завистью, цензурой, неумными замечаниями сверху, не разрешали многого. Рамки жанра не позволяют рассказать об этом подробно, однако стихотворение в защиту Поэта я не могу не привести:

Плевали в лицо, унижали

И жалили, словно змеи,
Твардовского убивали
Завистники и злодеи.

Он пил из того колодца,

Где звезды дружат с водою.
И многим он застил солнце
Своею величиною.

Вот гения в гроб затолкали —

О, как им был сладок вынос!
В какую-то глубь закопали —
А он еще выше вырос!

Слетелись, как черные вороны

В смертную непогоду.
А он растолкал их в стороны —
И снова взошел к народу.

И вновь среди трав и снега

Идет, не зная разлуки,
Поскольку ангелы с неба
В гробу развязали руки.

И вновь то лесом, то степью

Идет – нет конца дороге,
Поскольку ангелы с неба
В гробу развязали ноги…

Виктор Смирнов, Смоленск

И сразу, в нарушение жанра, еще одно стихотворение замечательного питерского поэта, сумевшего очень коротко, но емко сказать о Твардовском:

Таких являет Бог не часто
Сказать о мире и стране,
И о родителях несчастных,
И о солдате на войне.

Я принял сердцем и душою,

С ним майской свежестью дыша,
Что все-то было в нем большое —
Рука, поэзия, душа.

Анатолий Краснов, СПб

.

Да и кто из нас не пил в те приснопамятные времена? Автор «Былинок» 27 раз лежал в больницах, 5 раз подшивался «эспералью», разрешил провести наркологам над своим организмом массу рискованных с точки зрения избавления от алкоголя экспериментов, за которые расплачивается до сих пор.

Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана, —
Учителей сожрало море лжи —
И выплюнуло возле Магадана.

И я не отличался от невежд,

А если отличался – очень мало, —
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.

А мы шумели в жизни и на сцене:

Мы путаники, мальчики пока, —
Но скоро нас заметят и оценят.
Эй! Против кто? Намнем ему бока!

Но мы умели чувствовать опасность

Задолго до начала холодов,
С безстыдством шлюхи приходила ясность —
И чувства запирала на засов.

И нас хотя расстрелы не косили,

но жили мы, поднять не смея глаз, —
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.

Владимир Высоцкий † 1980