На милость дня. Былинки

Вот я и решил из собранных стихотворений поставить памятник лошади. Не породистой, аукционная цена которой на вес золота, а той замученной непосильным трудом лошаденке-доходяге, из века в век верно служившей человеку и в бою, и на поле, и на параде, и в долгой русской дороге. Неужели она этого не заслужила?.. В начале безумных лет перестройки Александр Невзоров в «600 секундах» показал эпизод с лошадью, которая, бережно держа на весу сломанную переднюю ногу, неуклюже брела по улицам вечереющего города. Видно, на ней новоявленные «бизнесмены» катали за деньги детей и повредили животное. Что станет с человеком в таком положении? Отправят в больницу и наложат гипс. И что сталось с лошадкой, которой не повезло?..

Я люблю лошадей, хоть встречаю их, право, не часто… И ночами мне снятся горячих коней табуны. Тонконогих и стройных. Гнедых, вороных, разномастных! Почему их глаза человеческой грусти полны? Я люблю лошадей. Но для них не находится места в этом мире машин. И они – за незримой чертой. Но на синем лугу из расплывчатой памяти детства серебристые кони глотают туман голубой… (Елена Синявская).

Александр Шевелев, СПб

.

Фронтовая лошадь

Ее на фронте ранили осколком. Военный фельдшер рану залечил, – на службе лошадь оставлять – без толку. Отчислили домой, в глубокий тыл. Она исправно в упряжи ходила, могла подолгу, истово, пахать. Но люди знали: никакою силой ее в конюшню на ночь не загнать. Колхозный конюх – списан подчистую: засунут под ремень пустой рукав, – ее в надгубья мягкие целуя, на полную свободу отпускал. Она бродила за селом под вечер, прислушивалась: травы шелестят… Тянулась к детям. И по-человечьи печален был ее далекий взгляд (Галина Доколина).

Алая кровь, как брусника,

Тянется через мох…
Молча, без стона и крика,
Еле не валится с ног.

Вот и окончена служба

И лошадиная жизнь…
Стоило ль в зимнюю стужу
Хвою промерзлую грызть?

Смотрит с тоской человечьей,

Взрывы грохочут кругом,
Свист смертоносной картечи
Ей уж теперь нипочем.

Вечером выйдет детина,

Вскинет к плечу автомат,
Будет на ужин конина
Для уцелевших солдат.

Сергей Орлов

Лошади в океане

Лошади умеют плавать. Но – нехорошо. Недалеко. «Глория» – по-русски значит «слава». Это вам запомнится легко. Шел корабль, своим названьем гордый, океан старался превозмочь. В трюме, добрыми мотая мордами, тыща лошадей топталась день и ночь. Тыща лошадей – подков четыре тыщи! Счастья все ж они не принесли. Мина кораблю пробила днище далеко-далёко от земли. Люди – сели в лодки. В шлюпки влезли. Лошади – поплыли просто так. Как же быть и что же делать, если нету мест на лодках и плотах? Плыл по океану рыжий остров. В море, в синем, остров плыл гнедой. И сперва казалось – плавать просто. Океан казался им рекой. Только нет у этой речки края. На исходе лошадиных сил вдруг заржали кони, возражая тем, кто в океане их топил. Кони шли на дно и ржали, ржали, все на дно покуда не пошли. Вот и все, а все-таки мне жаль их – рыжих, не увидевших земли (Борис Слуцкий † 1986).