На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Опасения многих членов Ковачицкой колонии, к сожалению, оказались основательными. «Бюро объединенных колоний Баната», получая с беженцев деньги, ничем решительно не помогло беженцам и явилось излишней обузой на бюджет беженца. Мало того, бюро до сих пор не считает нужным дать отчет в тех суммах, которые оно получает с беженцев. Было два съезда в Бечкереке. От Ковачицкой колонии на съезды эти было командировано, за счет беженцев же, доверенное лицо и из докладов его, по возвращении со съездов, беженцы узнали очень мало утешительного. (На съездах занимались самыми пустыми вопросами, не имеющими решительно никакого отношения к улучшению жизни беженцев.) По мнению бюро, оказалось, что беженцы будут благоденствовать при непременном условии монархического образа мыслей. Прокричали «ура», послали кому-то телеграмму, что настроение беженских масс Баната безусловно монархическое.

На других съездах бюро откровенно заявлено, что никакой существенной пользы беженцам оно оказать не может, но охотно идет навстречу духовным нуждам беженцев, и предложило беженцам вносить еще по 1 динару в месяц в пользу разъездного священника. Было несколько тостов и «ура». Одна политика, а нужного беженцам так и нет.

Беженцу в его положении не до политики. Нужно сначала дать возможность беженцам жить по-человечески, а тогда уже можно будет и о политике говорить с ними. В настоящее время беженцы политикой совершенно не интересуются. Все их заботы направлены на то, чтобы не умереть от голода и не быть выброшенными на улицу за неуплату за квартиру. Чтобы найти себе средства на одежду.

К сожалению, этого не понимают и, по-видимому, не могут понять устроители бюро.

Из краткого обзора деятельности разных организаций видно, что, хотя все они имеют цель всячески помогать беженцам, однако помощи от них беженцы не видят.

Никакого общения с беженцами все организации не имеют. Организации сами по себе, а беженцы тоже сами по себе.

Беженцы давно уже перестали верить в целесообразность всех вообще русских организаций, которых в королевстве в настоящее время около 57 различных наименований, и никакого значения им не придают.

Нужда беженцев растет, жизнь с каждым днем дорожает, надежды на помощь ниоткуда не видно. Все хотят работать, но где получить работу?

В Белграде есть возможность получить заработок; в Белграде же можно получить назначение и на работы в провинции. Следовательно, беженцу, желающему найти себе работу, Белграда не миновать.

Чтобы ехать в Белград или даже только проехать его, по пути куда-либо в провинцию, беженец должен иметь «объяву» от великого жупана[554]. Получение объявы сопряжено для беженца с большими расходами и разными другими неудобствами: нужно явиться к бележнику[555], который пишет прошение великому жупану на сербском языке от имени беженца. В прошении необходимо указать цель поездки в Белград. К прошению прилагается так называемая ликопись беженца. В ликопись, кроме подробного описания внешности беженца, заносится много разных других сведений, даже девичья фамилия матери беженца. По составлении этих документов беженец уплачивает 8 динар гербового сбора. Объява выдается на срок в 15 дней.

Объява получается беженцем обыкновенно через 2–3 месяца со дня подачи прошения, а иногда и совсем не получается.

Получив наконец объяву, беженец едет в Белград, где принужден несколько дней ходить в поисках труда и жить на свои средства. Работа, если и находится, то исключительно поденная, физическая. Оплачивается труд крайне низко, жизнь в Белграде дорога, и беженец должен очень экономить, чтобы заработать себе на рубаху или ботинки.

Тот же характер поденщины имеют и работы в провинции, и столь же ничтожная плата за труд. Труд исключительно физический: рубка леса, заготовка <дров>, телеграфных столбов, работы на шоссе и т. п. Средняя плата за 10– и более часовой день на этих работах не превышает 15 динар в день. Считая, что довольствие обходится в 10 динар в сутки, беженец за месяц каторжного труда в ужасных условиях рассчитывает сберечь максимум 150 динар.

Работы эти требуют известного навыка, физической силы и выносливости. Для интеллигентного беженца, не привыкшего к физическому труду в течение целого дня, этот труд не по плечу. Как бы беженец ни хотел работать, он много не выработает.

Кроме того, работы случайные, поденные. Сегодня работает беженец, а завтра нет работы. То нет заказа, то нет материала, то еще какая-нибудь причина лишает беженца заработка. Из колонии некоторые беженцы работали на шоссе. Проработали больше месяца и вернулись в колонию, так как работы временно прекращены. В таком же положении находятся беженцы, работавшие в Белграде.

Работы тяжелые и крайне невыгодные для беженцев. На поездки беженец должен истратить 2–3-дневный заработок. Одежда и обувь на этих работах сильно изнашиваются, а оплата труда такова, что едва хватает на пропитание и уплату за квартиру. Сделать себе одежду, взамен пришедшей в негодность во время работ беженец уже не может.