На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

В апреле 1920 года в Ковачицу прибыли еще два беженца, и в колонии было уже 17 человек беженцев.

В июне 1920 года последовало распоряжение правительственного уполномоченного о том, чтобы в колониях беженцев с числом правомочных членов (то есть достигших гражданского совершеннолетия) в 25 и более человек были выбраны правления колонии, с председателем и секретарем, а колонии с меньшим числом членов должны избрать старосту колонии.

В Ковачицкой колонии было менее 25 человек правомочных членов, почему и был избран староста, одинокий, пожилой господин, некто Везно.

В июне же того же года в Ковачицу прибыли три новых беженца; затем прибывали разновременно все новые и новые члены, и к октябрю 1920 года в колонии было 33 человека. Некоторые беженцы выписались из колонии и уехали в другие места, а некоторые уехали из Ковачицы, продолжая числиться в колонии.

После октября прибыли еще семь человек беженцев, и к концу года всех членов Ковачицкой колонии было 30 человек, из которых два принадлежали уже к крымской эвакуации, остальные беженцы были сербской эвакуации.

Ввиду того что число членов колонии превышало 25, общим собранием было избрано правление колонии и председателем правления избран Николай Анкудович, а секретарем – одинокая беженка Юлия Левицкая.

В феврале 1921 года прибыла первая партия беженцев крымской эвакуации в числе 26 человек.

О прибытии этой партии районный уполномоченный <из> Нови-Сада господин Усов заблаговременно телеграфировал правлению колонии и просил приготовить помещение для беженцев. Когда беженцы приехали в Ковачицу, то были помещены в общинской школе, в освобожденном для них классе.

На полу была положена солома, среди комнаты стояли стол и две скамейки, в углу стояла небольшая железная печь на кирпичах. Обстановка убогая, но после езды в течение нескольких дней зимой в промерзшем товарном вагоне беженцы были рады и соломе, и маленькой печке, которая давала немного тепла, когда топилась, а чуть прогорит топливо, быстро охлаждалась. Топили той соломой, которая была набросана на полу для постели.

Впоследствии из разговоров с членами колонии новоприбывшие узнали, что, когда было отдано властями распоряжение об отводе для прибывающих русских помещений, словаки освободили несколько конюшен для русских. Только вследствие протеста правления колонии и ходатайства его перед властями для русских временно очистили один класс в школе, с условием, однако, возможно скорее самим беженцам найти себе квартиры и освободить класс для занятий.

Ковачица – большое и богатое село, и казалось бы, что квартиры для 25 человек найти легко. Но это только так казалось. На деле это было не так просто и легко, как думали беженцы.

Целые дни бродили беженцы по селу в поисках квартиры, и везде им отказывали, ссылаясь на отсутствие свободных помещений, или запрашивали такие цены, каких беженцы не в состоянии были платить.

Правление колонии обратилось за содействием к срезскому[552] начальству, которое распорядилось, чтобы общинская власть сама наметила квартиры и при помо щи жандармов вселила бы в эти квартиры русских бежен цев.

Мера эта, однако, ни к чему положительному не привела. Жандармы и рихтар[553] повели беженцев для вселения в квартиры, но хозяева квартир дружно протестовали против насильственного вселения к ним русских, упрекали рихтара в том, что он помогает русским и идет против интересов и желаний своих сельчан. Рихтар, не желая ссориться с селяками, разводил руками и говорил, что ему, конечно, все это крайне неприятно, что ему безразлично, что будет с русскими, пусть хоть на улице живут, но начальство ему приказывает.

Жандармы тоже довольно пассивно относились к возложенным на них обязанностям и ничем не помогли русским. В одном доме обозлившаяся словачка предложила беженцу за 20 динар в месяц пустой навес, открытый с одной стороны. Когда беженец отказался от такой квартиры, то жандарм ударил его несколько раз по лицу, приговаривая: «Это тебе не Россия твоя, где ты мог капризничать. Ты должен быть доволен тем, что тебе дают. Нам и так уже надоело ходить с вами по селу».

Об этом случае было доведено до сведения начальника среза, но что вышло из этой жалобы – неизвестно. Жандарм, побивший русского, до сих пор служит в Ковачице.

Пришлось отказаться от любезного содействия начальства и самим искать квартиры. Ввиду того что школьное начальство каждый день осведомлялось, скоро ли наконец русские освободят класс, беженцам ничего не оставалось, как согласиться с назначаемой хозяином квартиры ценой, лишь бы скорее уйти из школы и жить более или менее самостоятельно в своей квартире.