На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

К вечеру было получено приказание командующего армией отойти на сопоцкинскую позицию, но приходится сознаться, что если бы такого приказания и не было получено, то войска все равно отошли бы, и я едва ли был бы в состоянии этому помешать.

Отход с передовых позиций начался чуть ли не с 10 часов утра. Как только кому-нибудь показывалось (а галлюцинациями страдали все), что сосед отходит, то это служило немедленным поводом для собственного отхода.

Сигнал к этому подал авангард 84-й пехотной дивизии, отошедший около полудня под давлением противника; по сылая об этом донесение начальнику дивизии, начальник авангарда ссылался на отход соседнего авангарда – 43-й дивизии, чего на самом деле не было; получив такое донесение, начальник 84-й дивизии не нашел ничего лучшего, как распорядиться отводом авангарда к своим главным силам – в Глембокий Брод, чем он совершенно обнажил фланг 43-й дивизии и дал немцам возможность (которой они и воспользовались) стать на пути Гибы – Глембокий Брод, то есть между 43 и 84-й дивизиями. Узнав об этом, я тотчас отдал приказание 84-й дивизии занять прежнее положение, но это оказалось уже и запоздалым, и невозможным.

То же, что 84-я дивизия на левом, сделала и 26-я дивизия на правом фланге, с той лишь разницей, что она отошла не только своим авангардом, но и главными силами… Свой отход Тихонович объяснял отходом 43-й дивизии – новая галлюцинация!

При этих условиях было счастьем, что командующий армией дал свою санкцию на отход, иначе 43-я дивизия, которая, по-видимому, добросовестнее других отнеслась к своей задаче – удерживаться у Гиб, – могла оказаться в критическом положении. По совести, следовало бы после всего этого отрешить Козлова[266] и Тихоновича[267] от командования дивизиями, но вопрос, нашлись ли бы более достойные для их замещения. По-видимому, боязнь обхода флангов – всеобщая и хроническая болезнь нашей армии, как то подметили и немцы – об этом говорится в одном из приказов Гинденбурга.

В наше второе наступление на местечко Сейны мы двинулись после недельного отдыха на сопоцкинских позициях; отдыха, правда, неважного, так как большая часть людей не имела крова и помещалась в окопах, но все же отдыха! Пополнений за эту неделю мы никаких не получили и двинулись, имея в строю не более половины штатного своего состава.

На этот раз операция, задуманная командующим 10-й армией генералом Радкевичем, была обширнее, так как к ней, кроме нашего II корпуса, привлекались: III корпус, двигавшийся от Олиты на Кальварию, и XXVI корпус, двигавшийся на Гибы – Краснополь. Наш II корпус должен был двигаться от Сопоцкина по шоссе на Копциово, а оттуда разойтись и двумя колоннами: правой в составе 26-й пехотной дивизии двигаться на Лодзее, а левой – 43-й пехотной дивизии – на Сейны и атаковать противника, занимавшего позиции к северо-востоку от Сувалок.

8 марта главные силы 43-й пехотной дивизии имели ночлег в Копциово, наш авангард, 172-й пехотный Лидский полк, с артиллерийским дивизионом – в Ковале. На следующий день, 9 марта, мы должны были перейти к местечку Сейны. Двигались по шоссе, была оттепель, и во многих местах оно уже было оголено от снега, но на полях он еще держался, и движение по полям было очень затруднительно. Как и при первом нашем наступлении, всюду по пути встречалось множество трупов немецких лошадей, брошенные зарядные ящики, снаряды, пулеметные ленты с патронами и во множестве подвязные полозья под артиллерийские колеса, которыми, по-видимому, немцы пользовались при своем февральском наступлении. Оставлена была ими и телеграфная линия, с новыми столбами и прекрасными медными проводами.

В районе Берзина авангард наш обнаружил присутствие передовых частей противника, приостановил свое движение, чтобы выяснить его силы. По обыкновению кавалерии при нас не было, и разведка эта затянулась до вечера. Дойти в этот день до Сейны не могли. Авангард заночевал в Откенщизне, главные силы – в Березниках.

Ночь прошла спокойно; за ночь передовые части противника отошли, и на следующий день, 10 марта, мы дошли до местечка Сейны и, пройдя его, развернулись на указанном нам фронте Смоляны – Краснополь, выжидая подхода 26-й пехотной дивизии, двигавшейся по шоссе со стороны Лодзее на Веселово.

Во исполнение этого приказа полки дивизии заняли позицию в следующем порядке: на правом фланге от Бокше до Егловки – 171-й пехотный Кобринский полк, от Егловки до Краснополя – 169-й пехотный Ново-Трокский полк, а еще левее и уступом назад по опушке леса – 172-й пехотный Лидский полк. 170-й пехотный Молодечненский полк оставлен в общем резерве у Рамоновце и Махновце[268]. Штаб дивизии расположился в усадьбе около Махновце.