На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

В течение зимы 1915/16 года противник серьезных действий против нас не предпринимал, ограничиваясь артиллерийской, ружейной и минометной стрельбой. Наши и неприятельские аэропланы безнаказанно парили в разных направлениях, так как стрельба, производимая по ним из легких пушек образца 1900 года[369], никакого успеха не имела. Немецкие аэропланы сбрасывали иногда бомбы по Якобштадту и Крейцбургу и один только раз по Якобштадту успешно: бомба, пробив крышу дома, в котором размещалась рота стрелков, убила и поранила 20 человек, а в соседнем доме покалечила врача.

Главнейшей же нашей заботой была постройка на Западной Двине прочных, постоянных мостов, могущих выдержать весенний ледоход.

При занятии плацдарма на реке имелось только три переправы: железнодорожный мост Митавской дороги, паровой паром в Якобштадте и ручной паром в м. Штокмансгоф. За зиму 12-й понтонный батальон построил ряжевый мост (в один проезд) у Якобштадта, а 6-й Сибирский саперный батальон – такой же мост ниже железной дороги недалеко от Глазманки[370].

В корпусе все пользовались планами две версты в одном дюйме, расчерченными нами на квадраты с нумерацией их[371]. Состоящий в корпусе авиационный отряд произвел с аэроплана ряд фотографических снимков расположения неприятельских окопов и батарей, но ввиду новизны этого дела, плохого фотографического аппарата и главным образом снежного покрова, тушевавшего все местные предметы, снимки эти первое время расшифровывать было трудно и пользоваться ими могли только немногие, привыкшие к чтению их. Впоследствии в 1916 году с получением надлежащего аппарата и при помощи увеличения фотографии волшебным фонарем дело это настолько наладилось, что заслужило общее одобрение[372].

За зиму войска были ознакомлены с дымовыми завесами, преодолением проволочных заграждений прореза нием проходов в них ножницами, при помощи набрасывания матов и пробиванием проходов пироксилиновыми шашками и гранатами Новицкого[373]. Известно было нам также и о пробивании проходов при помощи стрельбы тяжелой артиллерии. Но о том, чтобы возможно было пробивать проходы гранатами легкой артиллерии, никто не знал и ничего об этих опытах не сообщалось. И только летом 1916 года, после уже мартовского наступления, к нам приезжал французский офицер, и на опытной стрельбе мы убедились, что при помощи двух легких пушек, на среднюю дистанцию, 450 гранатами отлично прорезается проволочное заграждение в пять рядов кольев, причем проход получается шириной 2–3 [сажени].

Среди зимы приезжал к нам вновь назначенный (вместо генерала Плеве) командующий 5-й армией генерал Гурко вместе со своим начальником штаба генералом Миллером. Посетил войска и позиции правого фланга 60-й пехотной дивизии у Епукина и на горе Мурник, а также позиции 3-й стрелковой дивизии у Грете и Аузена. Вел с нами беседу относительно возможных направлений к переходу с плацдарма в наступление, их выгод и недостатков. Причем я высказывал свое мнение, что переход этот возможен в направлении железной дороги на Митаву, при условии сосредоточения с нашей стороны на этом фронте большего числа орудий для развития сильного фронтального и флангового с правого берега Западной Двины артиллерийского огня. И на второе возможное направление на Грос-Бушгоф и Поневеж с левого фланга участка 1-й Кавказской стрелковой дивизии, где в лесу наши и немецкие окопы с их проволочными заграждениями находятся в непосредственной близости и в этом случае прорыв мог бы быть произведен без артиллерийской подготовки, здесь в лесу и невозможной, внезапным нападением. Никаких возражений со стороны командира армии не последовало.

О положении дел на Западном французском фронте никаких разговоров не было, о них мы знали только из газет. Вести эти для нас были скорее успокоительного свойства, указывая на то, что немецкое внимание все обращено в ту сторону и нас скоро не потревожат.

Тем более мы были поражены, когда в конце февраля из штаба армии получено было извещение о предполагаемом переходе армии в наступление из района Якобштадтского плацдарма и распоряжение о принятии всех необходимых мер по высадке и расквартированию сосредоточиваемых для этой операции войск в тыловом районе корпуса. Причем указывалось на прибытие II Сибирского и III армейского корпусов, каждого в составе двух дивизий.

Задача для начальника штаба корпуса была не из легких, так как не только местечки Штокмансгоф, Глазманка, Крейцбург и Зилань были уже забиты нашими тыловыми учреждениями и разного рода лазаретами, питательными пунктами, дезинфекционными отрядами, прачечными, и прочими, и прочими учреждениями Союза городов и земств, но и все небольшие деревушки, разбросанные по лесам правого берега Западной Двины, были также использованы парками, обозами и пр.