На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

Эти настроения наблюдались и позже. 29 апреля 1936 года слушатели Центральной школы национальных меньшинств в Москве возвращались с первомайского вечера и пели узбекские песни. К ним пристали шестеро «местных» — Кузьмичёв, Бекасов, Медведев, Зорин и другие. Они стали обзывать узбеков «чурками», «азиатскими мордами», а возле общежития набросились на них. Абдулаева ударили ножом в горло, Исмаилджанова — в плечо. К счастью, пострадавшие выжили. Нападавших арестовали, Кузьмичёва приговорили к расстрелу, который заменили десятью годами лишения свободы.

Власть долго смотрела на «рабочее озорство» благодушно и даже использовала его в своих целях. Молодёжь вели громить церкви и храмы, бить самогонщиков, призывали «поприжать старую мастеровщину и инженеров». Травля «спецов» привела к тому, что 3 ноября 1928 года на ленинградской фабрике «Скороход» рабочий Быков из хулиганских побуждений застрелил мастера Степанкова. С тех пор «спецеедство» получило название «быковщина».

Коммунистические идеологи идеализировали босяков, снисходительно смотрели на хулиганов. В 1924 году начальник административного отдела Ленинградского губисполкома рекомендовал «при привлечении к ответственности замеченных в хулиганстве проводить классовый подход». А в 1927 году нарком просвещения Анатолий Луначарский, выступая на митинге, посвящённом «есенинщине», заявил, что существует тип хулигана, полезный для революции. Хулиганство подавали как форму протеста против нэпманской буржуазии.

С другой стороны, советская власть пыталась приструнить «озорников». Поначалу (УК РСФСР 1922 года) хулигану грозило небольшое наказание: принудительные работы или лишение свободы на срок до одного года. «Рабоче-крестьянские» бузотёры отделывались парой месяцев тюрьмы. Стали появляться озорные частушки:

Ребятишки, режьте, бейте,
Нынче легкие суда

:Семерых зарезал я —
Отсидел четыре дня.

Ты руби, руби, товарищ,

Нынче новые права.
За наган — четыре года,
А за ножик — ни фига.

В 1924 году хулиганство вообще изъяли из уголовной сферы и стали сажать «озорников» на 15 суток. Это привело к чудовищным последствиям. Хулиганьё терроризировало горожан. «Красная газета» в 1925 году писала: «В Ленинграде есть ряд хулиганских корпораций. Охтинская, гаванпольская, балтийская, тамбовская. У каждой — своё лицо. Охтинские занимаются разрушением домов — бьют стёкла, срывают вывески, выворачивают фонари, мажут ворота и стены. Гаванпольские нападают на прохожих. Балтийские специализируются на собачонках и кошках, которых подвешивают к окнам, чтобы пищали, и на преследовании подростков. Тамбовские практикуют в пивных и клубах». Люди боялись обращаться в милицию, потому что после короткой отсидки хулиганы возвращались и начинали мстить.

Отдел ГПУ по Пензенской губернии докладывал в 1927 году московскому начальству, что среди рабочих Трубочного завода ходят разговоры: «Стало невозможно, нигде покоя тебе нет от этих хулиганов… Всё время только и слышишь, что кого-нибудь бьют или ругаются матом, кричат “Зарежу!”, “Застрелю!”… Это происходит оттого, что власть слабо борется с хулиганством. Сегодня задержат, а дня через 2, через 3 хулигана опять встретишь…»

Появляются хулиганские объединения: «Центральный комитет шпаны», «Топтательный комитет», «Интернационал дураков», «Кружки хулиганов», «Общество “Долой невинность”», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов»… В некоторых избирали «политбюро» и платили членские взносы. В Питере в середине 20-х годов действовал «Союз советских хулиганов». Возглавлял его бывший есаул 6-го казачьего кавалерийского полка Дубинин. Ему удалось собрать в единый кулак более ста молодых парней. Все они добывали средства к существованию уголовными преступлениями.

Наконец власть серьёзно обеспокоилась разгулом уличной преступности. В декабре 1925 года Народный комиссариат юстиции РСФСР издал циркуляр № 251 с требованием решительно искоренять хулиганство. В1926 году 74 % приговоров судов по делам о хулиганстве сводились к лишению свободы. В октябре 1926 года выходит постановление СНК СССР «О мерах по борьбе с хулиганством», в котором судам предложено давать «озорникам» сроки не ниже трёх месяцев, а условное и условно-досрочное освобождение вовсе исключить. Допускалась и ссылка в отдаленные места СССР. И всё же нижняя санкция статьи предусматривала всего три месяца изоляции, «потолок» — два года лишения свободы.

В конце 1920-х для борьбы с хулиганством стали использовать рабочие дружины, вечерние и ночные облавы. Но коллективизация и индустриализация резко увеличили городское население за счёт вчерашних крестьян, часто настроенных крайне враждебно к власти, согнавшей их с мест. К тому же государство увеличило выпуск спиртного и поощряло его употребление. В таком «контексте» попытки покончить с хулиганством были обречены на провал.