На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

Таким образом, борцовская и ударная техника ног активно применялась как в русском кулачном, так и в русском уличном бою.

Саша Пушкин, солнце русского бокса

Кулачный бой постоянно совершенствовался благодаря тому, что им увлекались не только мужики и мастеровые, но и представители аристократии. Например, Алексей Орлов, брат фаворита Екатерины II Григория Орлова, был любителем «постукаться» один на один. В таких боях ему не было равных. Ещё бы: рост 203 см при весе более 150 кг! Силу граф имел неимоверную: будучи уже в летах, связывал узлом толстую стальную кочергу и гнул пальцами серебряный рубль. Но дело не только в этом. Некоторые исследователи полагают, что граф получил боксёрскую подготовку. Алексей Григорьевич в молодости участвовал в ожесточённых рукопашных схватках, в одной из пьяных кабацких драк его «отметили» глубоким шрамом через всё лицо. Затем его военная служба проходила в тесном контакте с английскими моряками, в то время (1770-е годы) буквально помешанными на боксе. Есть основания предполагать, что любитель почесать кулаки не мог остаться в стороне от подобного увлечения.

Но если знакомство Орлова с английским боксом — гипотеза, то о графе Фёдоре Ростопчине это можно заявить с полной уверенностью. Граф занимал при Павле I должность члена императорского совета, а в 1810 году при Александре I был назначен главнокомандующим Москвы, которую и поджёг с приближением Наполеона. Фёдор Васильевич с молодости увлекался кулачным боем. А посетив в 1788 году Англию, будучи ещё поручиком Преображенского полка, он наблюдал поединок боксёров Джексона и Рейна. По воспоминаниям графа Евграфа Комаровского, мастерство Рейна так понравилось поручику, что он «вздумал брать у него уроки: он нашёл, что битва на кулаках такая же наука, как и бой на рапирах». По возвращении на родину Ростопчин берёт в Москве уроки бокса у путешественника Вильяма Кокса и его спутников. Граф оказался хорошим учеником: ещё до сожжения Москвы он прославился как абсолютный чемпион кулачных боёв.

Но в перечне самых известных имён пропагандистов английского бокса того времени на первом месте стоит имя Александра Пушкина. О его знакомстве с боксом есть немало свидетельств. Так, сын поэта Петра Вяземского, Павел Петрович, вспоминал, как в возрасте семи лет встречался с Пушкиным: «В 1827 году Пушкин учил меня боксировать по-английски, и я так пристрастился к этому упражнению, что на детских балах вызывал желающих и нежелающих боксировать, последних вызывал даже действием во время самих танцев. Всеобщее негодование не могло поколебать во мне сознания поэтического геройства, из рук в руки переданного мне поэтом-героем Пушкиным. Последствия геройства были, однако, для меня тягостны: меня перестали возить даже на семейные праздники».

Сам Александр Сергеевич, отстаивая право защищать личную честь любыми способами, в неоконченной статье «Разговор о критике» пишет: «Посмотрите на английского лорда: он готов отвечать на учтивый вызов gentelman и стреляться на кухенрейтерских пистолетах или снять с себя фрак и боксовать на перекрёстке с извозчиком. Это настоящая храбрость».

Как предполагает выдающийся знаток русского рукопашного боя Михаил Лукашев в очерке «Пушкин научил меня боксировать…», великий поэт приобрёл навыки бокса в годы петербургской юности. Лукашев считает, что одним из наставников Пушкина мог быть Фёдор Ростопчин, что маловероятно: седовласый граф и сановник в близком знакомстве с младым пиитом не состоял.

Более весомо другое предположение Лукашева: «Русско-английские контакты росли. Англичане приезжали в Россию, русские бывали в Англии. Так, ряд наших морских офицеров проходил практику в британском флоте, который признавался наилучшим и где знание бокса считалось само собой разумеющимся. Кроме того, в среде русского дворянства намечалась тенденция к англомании. Всё это создавало более широкие, чем прежде, возможности для ознакомления с английским боксом».

Но зачем молодому выпускнику Царскосельского лицея умение боксировать? Так ведь на 1817–1820 годы приходится время разгульной молодости Александра Сергеевича! В среде его приятелей числился Павел Нащокин. После смерти отца богатый наследник Нащокин сорил деньгами, а, поступив 25 марта 1819 года в лейб-гвардии гусарский Измайловский полк, превратил службу в кавардак с постоянными пьянками, распутством — и драками. Как отмечал известный пушкинист Мстислав Цявловский: «Пушкин в компании приятелей Нащокина принимает участие в драке с немцами в загородном ресторане “Красный кабачок” и в других развлечениях такого рода».